Когда самолет поднялся в воздух, в салон зашел американский офицер с пачкой каких-то листов в руках. Он объявил, что все предыдущие задания отменяются. Парашютистов собираются использовать исключительно в разведывательных целях. Новые задания сейчас будут розданы.
Взрыв возмущения. Люди, готовившие себя к революционной работе, не собирались на ходу переквалифицироваться в шпионов. Скандал кончился тем, что парашютисты развернули самолет. Операция сорвалась. У них потом были серьезные проблемы с получением американского гражданства.
Но большинство групп, заброшенных тогда в Советский Союз, были пойманы. Их ждали на месте. Четверых — Макова, Ремигу, Лахно и Горбунова — расстреляли в Москве.
Американцы обвинили в инфильтрации со стороны КГБ. НТС обвинил в том же американцев. Операции по забросу парашютистов были остановлены. Офицер ЦРУ, который готовил группу Макова, не выдержал такой ответственности и ушел из разведки. Потом он стал католическим священником.
Позже, когда вскрылось предательство Кима Филби, который работал на советскую разведку с тридцатых годов, стало понятно, что явилось причиной всех этих провалов. Ведь связным между английской и американской разведками был именно он.
Конфликты с западными спецслужбами случались у НТС не раз.
Целью Запада было ослабление СССР и противодействие ему как военному и политическому противнику. Целью НТС было свержение режима и освобождение страны, но никак не ее ослабление или развал. Противник был один, цели — разные.
Сделать эмигрантское издательство прибыльным было невозможно. Финансировать не только издание книг, журналов и брошюр, но также их переправку за «железный занавес» было весьма накладно. Осуществлять все это за счет сбора членских взносов, пожертвований и продажи книг было просто нереально. Финансирование этой деятельности могло осуществляться только из иностранных источников и только в рамках ведения идеологической войны. НТС ухитрялся находить приемлемые формы договоренностей, чтобы не попасть в зависимость от иностранных кругов и не дать себя использовать в целях, противоречащих объективным интересам России. Так, например, существовал американский фонд, который заранее скупал часть тиража антисоветской литературы для бесплатного распространения.
Нельзя сказать, что НТС работал на иностранные разведки. Равно как нельзя сказать, что он не был с ними связан.
Здесь показателен пример других эмигрантских организаций, созданных американцами в разведывательных и пропагандистских целях.
ЦОПЭ — Центральное объединение послевоенных эмигрантов. Впоследствии слово «послевоенных» было заменено на «политических». Крупная организация, ядро которой составляли перебежчики из СССР. В пятидесятых годах развернула активную деятельность. Издавала журнал «Свобода» и литературный альманах «Мосты». Печатали листовки, пытались заниматься «портовой оператикой» по образцу НТС. Члены ЦОПЭ искренне смеялись над энтээсовцами: «Одно дело делаем, но вы на копейки живете, а мы в порт на операцию на “мерседесах” приезжаем!»
Американцы на них денег не жалели. И они, со своей стороны, делали ровно то, что от них требовали американцы.
Но после Карибского кризиса политика американской администрации изменилась. Фонды, рассчитанные на поддержку антикоммунистической пропаганды, были сокращены. ЦОПЭ в одночасье прекратил свое существование. НТС от этого развала получил свою выгоду. Один из сотрудников типографии ЦОПЭ позвонил в «Посев» и предложил бесплатно забрать у них печатный станок. Энтээсовцы тут же организовали транспорт и забрали ставшее бесхозным оборудование, на котором потом не один год печатали свою литературу
Его судьбу в восьмидесятых повторил «Интернационал сопротивления», созданный диссидентами, оказавшимися в эмиграции, под деньга, выделенные администрацией Рейгана на антикоммунистическую пропаганду. За рубежом в адрес НТС полетели старые и новые обвинения. Руководство поначалу удивилось: что это такое с диссидентами произошло? Потом все встало на свои места: они пытались заранее опорочить потенциальных конкурентов. У НТС в антикоммунистической деятельности опыт большой, а денег на всех не хватит. Причем некоторые из этих «разоблачителей» в бытность свою в Советском Союзе пользовались поддержкой НТС, принимали наших «орлов». Но «совок» — он и в Париже — «совок».
«Интернационал сопротивления» провел несколько грандиозных конференций в разных столицах Западной Европы, устраивал шумные акции. Некоторые люди из руководства организации купили себе неплохие дома.
Потом началась перестройка, перестали давать деньги. Тут организация и померла. Очень даже незаметно и без особого плача. России от этого было ни жарко ни холодно.
Одни доставали деньги для работы организации, другие создавали организации, чтобы получить деньги.
* * *
В 1987 году прошла так называемая «горбачевская амнистия» — освобождение всех политических заключенных. В лагеря приезжали вежливые гебисты и просили зеков подписать заявление, что они не будут бороться против советской власти. Валерию Сендерову, члену НТС, который сидел с 1982 года, следователь открыл Библию и объяснил, что всякая власть — от Бога! На это Валерий ответил:
— Когда Господь посылает нам испытания в виде чумы или конницы Буденного, он хочет, чтобы мы с ними боролись!
После чего написал, что согласен подчиняться Государственной думе, даже если какой-либо из ее законов будет выдвинут большевистской фракцией. Em отпустили. Как и прочих. Ведь указ об освобождении был спущен с самого верха, а все бумажки — не больше чем профилактика. Зато ортодоксальная коммунистическая газета «Советская Россия» разразилась тогда статьей на целую полосу: ишь ты, какие наглые, Государственной думы захотели! Размечтались…
Вскоре ввели прямую телефонную связь. Мне поручили держать контакт с Сендеровым и получать от него по телефону материалы для «Посева». Таких было немало, включая рассказ об Афганистане, который потом перепечатывали даже западные газеты. Поначалу КГБ просто отключил ему телефон. Тогда он перешел на квартиру знакомых, и я звонил ему туда. Отключили и там. Потом — другие знакомые, и та же история. Но при наличии прямой связи вычислить все аппараты, с которых могут передавать сообщения во Франкфурте, просто невозможно. Арестовать Валерия они уже не могли: его деятельность ничем не отличалась от деятельности любого журналиста. Последовало еще несколько отключений, и гебисты махнули рукой…
В октябре 1988 года, во время демонстрации на стадионе «Локомотив» в Ленинграде, член НТС Ростислав Евдокимов поднял трехцветный русский флаг. На советской территории это случилось впервые после ухода Белой армии. Об этом написала даже лондонская газета «Таймс». Вскоре этот флаг стал обычным явлением на демонстрациях. Потом — государственным флагом России.
В 1988 году Эдик Гинзбург и Екатерина Алексеевна Брейтбарт взяли меня с собой в город Марбург. В его университет приехал знаменитый поэт Булат Окуджава. Полный зал наивных немецких студентов. Булат Шалвович вежливо и терпеливо объяснял им, почему долгое годы он мог петь совсем не обо всем. Или пел иносказательно. Потом начались песни.
