И вышел за дверь — с высоко поднятой головой, с двумя чемоданами и охапкой лилий.
Как только мы остались одни, Уэнди рухнула на диван, на лице отражался ужас.
— Я и мой болтливый язык, — пробормотала она. — Мой болтливый бездомный язык.
— Перестань, — попыталась я успокоить ее. — Ты все сделала правильно. Это было здорово.
Я села на стул, положила голову на обеденный стол, как мы делали на первом курсе колледжа, если хотели немного подремать. Максуэлл скреб лапой по моей ноге, пока я не взяла его на колени.
— Как думаешь, о ком он говорил?
— Когда?
— Кто мог сказать ему, что книга будет хорошо продаваться? Кому еще он мог дать почитать это?
— Кто знает? Может, Наташе? Но скорее всего это просто треп.
— Все может быть, но…
— Теперь у нас более серьезные проблемы, чем книга, Ребекка. Как нам найти за неделю новую квартиру?
— У тебя есть деньги? — спросила я.
— А как ты думаешь?
Я вздохнула:
— У меня тоже нет.
— Я думала, ты теперь много зарабатываешь.
— К сожалению, и трачу тоже. Не знаю, как можно получать больше денег и иметь меньше, но именно так и происходит.
Она поднялась, подошла ко мне, ухватила под мышки, практически сдернула со стула.
— Пошли.
— Куда? — Сдвигаться с места решительно не хотелось.
Но Уэнди умела настоять на своем, и мы отправились в ближайший корейский магазин, где купили лапшу, бутылку мерло и новый номер «Виллидж войс». Дома я вскипятила воду для обеда, тогда как Уэнди просматривала частные объявления.
— Я бы хотела жить на Манхэттене, — заявила она.
Я фыркнула.
— В Верхнем Ист-Сайде? Скажем, в таун-хаусе?
— Если мы собираемся переезжать, сначала нужно определить идеальный вариант, а потом искать компромисс, — указала Уэнди.
— Да, всегда приятно знать, чего у тебя никогда не будет.
Она проигнорировала мой скептицизм.
— И не придется два раза в день подолгу трястись в подземке.
Действительно, зачем трястись, если можно не трястись? И раз уж мы размечтались…
— Не помешала бы и кухня побольше. Без тараканов. — Я задумалась. — Ванная!
— И настоящая спальня с дверью, которая закрывается.
— Господи, это уже фантастика! — воскликнула я.
Мы продолжали мечтать, пока ели лапшу, запивая ее вином, поэтому почувствовали некоторое разочарование, выяснив, что с нашими финансовыми возможностями можем рассчитывать разве что на студию в Алфавит-сити[86]. Собственно, мы могли бы замахнуться на большее, если бы Уэнди позволила мне увеличить свой взнос, но она не хотела и слышать об этом.
— Если мы не будем платить поровну, все пойдет наперекосяк.
Я начала просматривать предложения в Бруклине, она же глубоко задумалась, брови сошлись у переносицы.
— Беда в том, что мы переплачиваем, потому что не можем позволить себе большего.
— Что?
— За квартиру с одной спальней просят астрономическую сумму, а с двумя спальнями — чуть больше астрономической.
Она была права. Но какая нам с этого польза? До конца вечера мы наметили несколько вариантов в Бруклине.
— Начну звонить завтра, — подвела итог Уэнди.
— Я тоже могу, — вызвалась я.
— Нет, давай я. Завтра работаю в кофейне. Играть в баристу интереснее, если одновременно кипятишь молоко и разговариваешь с агентами по недвижимости.
Уэнди всегда нравилось бороться с трудностями.
Я уже собралась улечься спать, когда ее глаза чуть не вылезли из орбит. Я сразу встревожилась, потому что смотрела она на меня.
— Ох, нет! — простонала Уэнди.
— Что такое?
Она указала на Макса, который спал у меня на коленях.
— Он не взял собаку.
Я напряглась. Неужели она хотела, чтобы Флейшман забрал Максуэлла?
— Разумеется, нет — Максуэлл принадлежит мне.
— Я не повезу этот ссущийся комок шерсти на новую квартиру!
— Нет…
— Нет-нет.
— Но это моя собака. Я несу за нее ответственность. И он давно уже ни на что не писал.
— Я думала, щенок принадлежит Флейшману…
— Ну, он был как бы нашим, но… — Паника заставила меня пуститься во все тяжкие. — Флейшман не обращал на него внимания. Портил Макса. Как только ты указала, как обучить его справлять естественные надобности в положенных местах, он стал гораздо лучше. А приучить его спать в коробке — просто гениально.
Впрочем, я сомневалась, что Уэнди клюнет на мою бесстыдную лесть.
— Проблем с ним не будет, — пообещала я. Макс, пожалуй, был единственным, что следовало сохранить от периода общения с Флейшманом.
— Так трудно найти квартиру для людей, — пробурчала она. — А найти квартиру, где можно держать собаку? За неделю? Это было бы почти чудо.
На следующее утро я проснулась как всегда. То есть поздно. Надела старое платье и бросилась к двери. Остановилась как вкопанная, увидев, что Уэнди склонилась над газетой, практически на том же месте, где я и оставила ее вчера.
— Постарайся освободиться после трех часов дня. Я хочу, чтобы мы посмотрели одну квартиру.
— Где?
— В Верхнем Ист-Сайде. Квартира вроде бы очень хорошая, и аренда всего на триста долларов больше той суммы, которую мы можем себе позволить.
— А откуда мы возьмем эти триста долларов? Она постукивала ручкой по странице с объявлениями. Очень деловая.
— Не знаю. Может, придется продать наши яичники.
Я выскочила за дверь. К тому моменту когда втиснулась в вагон подземки, квартирный вопрос уже вылетел у меня из головы. Ему на смену пришли мысли о «Разрыве».
Чем больше я думала об этой рукописи, тем крепче становилась убежденность, что Мерседес ее не возьмет. Нет, некоторые моменты, конечно, можно было назвать смешными. Флейшман — парень веселый. Разумеется, я эту книгу очень забавной не находила… и сомневалась, что кто-то другой сочтет ее смешной. С какой стати? Меня эта книга не так уж и развлекла. С тем же успехом можно было наблюдать, как кто-то отковыривает корку с ранки. Моей.
