«Это нечестно», — говорила она себе.
«Зато это может сработать», — коварно нашептывал ей внутренний голос.
«Но поступать так дурно!»
«Однако это разрешит все твои проблемы».
Отбросив сомнения, зная, что она отъявленная трусиха, не напрасно считавшая себя испорченной, низкой женщиной, Клэр поторопилась к зданию телеграфа. Паника придавала ей сил. Она собралась с мыслями, все хорошенько взвесила и составила текст телеграммы. Потом, воспользовавшись теми приемами, которым обучил ее отец в печальном детстве, она преувеличенно любезно улыбнулась и попросила мистера Картера отправить телеграмму мистеру Олифанту в Нью-Йорк.
Сердце ее так колотилось, что ей было больно. Клэр понимала, что совершает глупость. Нет, не глупость! Еще хуже! Она пытается скрыть правду от единственного человека на всем белом свете, которого любит, от мужчины, который уважает и ценит ее, который доверяет ей… Клэр ненавидела себя. Поспешно удаляясь от здания телеграфа, она решила, что, как только придет домой, тут же во всем признается Тому. Ей очень хотелось верить, что на этот раз у нее хватит смелости.
Однако в тот вечер ее надеждам не суждено было сбыться. Скраггс уже в прихожей сообщил ей, что Том и Джедидайя Сильвер отправились в Мэрисвилль и дела задерживают их там на два дня. Он протянул ей телеграфный бланк, и Клэр уныло уставилась на него.
— Какая досада! — пробормотала она.
Ей хотелось как можно скорее поставить все на свои места, выложить Тому все свои грехи и умолять его понять и простить ее. Ей давным-давно нужно было во всем признаться! Ведь он заслуживает того, чтобы знать все ее секреты.
И все-таки вечером, страшно презирая себя, она уселась за письменный стол, чтобы закончить очередную главу последнего романа о Таскалусце Томе Парди. Спала Клэр плохо: она уже успела привыкнуть к тому, что Том рядом, и ей ужасно не хватало его.
Том был очень рад тому, что вернулся домой. Одно его огорчало: Клэр отправилась в город и не могла броситься в его объятия. В целом же у него было прекрасное настроение. Честно говоря, в первый раз за всю его жизнь все шло так, как он задумал.
«Жизнь прекрасна! — думал Том, направляясь в гостиную. — У меня есть собственный дом, свои лошади и самая восхитительная женщина на свете. Чего еще можно желать?»
Клэр постепенно превращалась в недурную наездницу. Когда она почувствовала себя более уверенно на спокойной гнедой кобыле, а Том приучил ходить под седлом самую красивую лошадь из вновь прибывших аппалузцев, то сделал красивый жест и подарил ее Клэр. Она была в восторге и даже согласилась на уговоры Тома заказать еще один костюм для верховой езды у мисс Тельмы.
Однако время от времени его одолевали сомнения, нравится ли Клэр быть его любовницей. В глубине души она наверняка считала, что женщина высоких нравственных принципов не должна поддаваться соблазну. А кроме того, у Тома порой возникало ощущение, что она все еще винит себя в том, что совратила его. Это было бы довольно забавно, если бы подобное заблуждение не стало причиной ее волнений.
Тому не нравилось, что Клэр стыдится своих поступков. Он считал, что ей абсолютно нечего стыдиться!
Подойдя к окну и обозревая свои владения, он совершенно неожиданно для себя произнес имя Клэр Партингтон, и решил, что оно достаточно благозвучно. Во всяком случае, не режет слуха.
Том выпустил облачко сигарного дыма и, улыбнувшись невидимым собеседникам, торжественно произнес:
— Леди и джентльмены, позвольте представить вам мою жену, Клэр Партингтон!
Дым попал ему в горло, Том закашлялся и обозвал себя идиотом. Ну почему эти слова кажутся ему такими дикими? В конце концов, в самом институте брака нет ничего изначально плохого. Только из-за того, что его родители — круглые идиоты, не следует делать вывод, что все супружеские пары точно такие же. Что ему мешает сделать Клэр по-настоящему счастливой? Ведь если смотреть правде в глаза, она согласилась стать его любовницей лишь потому, что уверена: это все, чего она заслуживает в жизни.
Том прекрасно понимал, что Клэр глубоко заблуждается, и отдавал себе отчет в том, что обошелся с ней нечестно. Поэтому он сделал еще одну попытку:
— Как поживаете, генерал Ли? Позвольте представить вам мою жену, Клэр Партингтон. — Пожав руку воображаемому генералу, он продолжал: — За сегодняшний вечер вы должны благодарить миссис Партингтон, генерал. Моя жена… — Тому пришлось замолчать и вытереть выступившие на лбу капли пота носовым платком, — большая любительница искусства.
«И меня она тоже любит», — добавил он про себя, чувствуя уже знакомую тяжесть внизу живота. Поразительно, но при одной мысли о ней все его тело охватывал огонь желания! Ни одна женщина не доставляла ему такого наслаждения. Эта чопорная домоправительница Клэр Монтегю ночью в его объятиях превращалась в настоящую тигрицу. Он просто тонул в океане ее страсти.
Тому вдруг стало душно, и он распахнул окно. Глядя на заснеженный зимний пейзаж, Том не чувствовал мороза: одна только мысль о Клэр в постели согревала его. Эта женщина сама была как огонь, она разжигала в нем пламя страсти. Том знал: она одна — средоточие всего, что он хочет от жизни.
И все-таки от одного только слова «женитьба» у него мурашки пробегали по спине.
«Жениться? Нет, никогда», — сказал себе Том и вдруг почувствовал, что замерз.
В гостиную вошел Джедидайя, и они в ожидании Клэр выпили по бокалу вина. Тому показалось, что его друг хочет что-то сказать, но никак не может решиться. Наконец Джедидайя смущенно произнес:
— Я понимаю, это не мое дело, Том, но я думаю, тебе стоит знать, что о вас с Клэр в Пайрайт-Спрингсе ходят сплетни.
Том поднял голову от газеты и убросил на своего друга гневный взгляд.
— Сплетни?! — рявкнул он. — О чем это ты говоришь, черт тебя подери?
Джедидайя пожал плечами:
— Говорят, она все ночи проводит в твоей спальне. Думаю, это слуги болтают, Том.
Том нахмурился и презрительно сощурил глаза. Он слышал, что слуги не прочь посплетничать, но никогда не думал, что эта грязь может коснуться его самого. А главное — Клэр. Ведь эти люди знают ее уже много лет!
Джедидайя между тем продолжал, поправив воротничок на шее, которая почему-то стала багровой:
— Гм-м-м… э-э-э… тебе ведь известно, что Клэр в городе любят, Том. Но теперь… Дайана — то есть мисс Сент-Совр — говорила мне, как ей противно слышать, что Клэр считают… э-э-э… падшей женщиной. — Он бросил на Тома смущенный взгляд. — Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать?
С кривой ухмылкой Том процедил сквозь зубы:
— Да, понимаю.
«Что за чертовщина?! О Клэр распускают сплетни! О моей Клэр! Боже правый, то, чего она так боялась всю свою жизнь, сбывается! И это целиком моя вина… А ведь все только потому, что я боюсь жениться! Я! Героический Том Партингтон боится нескольких строчек на официальном документе и слова „да“! Что и говорить, не слишком благородно с его стороны. Кларенс Мактег был бы просто потрясен. Слава богу, что мой дядюшка уже в могиле!»
