Да просто. Умный зверь всегда лежал у камина или на коленях Даяны, когда та слушала рассказы Бабуса. И в отличие от своей рассудочной, «образованной» хозяйки, принимал на веру истории Пивной Кружки. Кот и леди принадлежали разным цивилизациям: леди выросла среди технократов, кота направила в ее мир иная сила. Он верил в духов и потому пришел на выручку.
Невероятно уставшая леди смотрела на уснувшего космического бродягу и отправляла ему мысленную благодарность. Даяне было холодно. Ощущение холодных костяных пальцев навсегда застряло возле сердца, шесть призраков еще не раз потревожат ее сны, ворвутся, принося с собой кошмары, и злобным причитанием — «жертву, жертву, жертву» — напомнят о себе…
Выйдя из тронного зала, Даяна сразу же запуталась бы, заплутала в длинных полутемных коридорах. Они почти ничем не отличались друг от друга. Но на обратной дороге у леди был отличный проводник: полосатый кот, иногда оглядываясь и поджидая хозяйку, уверенно отмерял мягкими лапами расстояние, угадывал повороты и ни разу не усомнился в правильности выбора. Кот Кавалер, шпион и «проводник», нисколько не смущаясь, фыркнул на заспанного слугу, спешащего куда-то по своим делам, и человек, испуганный ночным видением — ведьма, кот, бредут как тени! — спиной прижался к каменной стене и уступил дорогу…
«Как ты нашел меня, мой друг?»
Составив из мыслеобразов ответ, Кавалер показал Даяне недавние события. Не только легис, но и зверь почувствовал, что молоко, принесенное слугой в детскую комнату, «отравлено» камнями, мгновенно «выключает» связь. Кот успел сделать только два глотка и дальше отказался пить.
«Ты выпил мало, перестал лакать? Какой ты умница, мой Кавалер!»
Представив, что было бы с ней, не заметь зверек подмешанной в молоко каменной пыли, Даяна в который раз не удержалась от похвалы: «Ты снова спас мне жизнь. Я никогда не смогу отблагодарить тебя, мой Кавалер…»
Словно смущенный похвалами, зверь побежал быстрее и в несколько скачков достиг двери в спальню Даяны. Потом вдруг изменил траекторию и, уже осторожно, выгнув спину и вздыбив на загривке шерсть, подкрался к соседней двери — в спальню Зафса.
Зверек, фырча, обнюхал порог, косяки и, встав на задние лапы, попытался допрыгнуть до высоко расположенной ручки-кольца. В горле Кавалера тихонько гудела тревога, кот прыгал, и от каждого прыжка звук обрывался на высокой ноте, и зверь казался мячиком, звонко хлопающим об пол.
Даяна подбежала к Кавалеру и, подхватывая его на руки, тут же восприняла четкий сигнал-образ: ярко-зеленый летний луг… на краю его растет пышный развесистый куст, под которым крепко спит мужчина…
«Это Зафс?!»
Мужчина хочет проснуться и не может, густые ветви с крошечными зазубренными листьями цепко держат его сон. Сон запутался в тонких, почти нитяных ветвях кустарника, сознание пытается освободиться, но становится только хуже — дрема превращается в забытье…
«Зафс погружен в очарованный сон?!»
Кот, вырываясь из рук Даяны, оперся на ее локоть задними лапами и дотянулся мордой до вершины косяка. Пошарив пальцами за деревянной планкой, Даяна вытянула оттуда свежесорванную ветку с крошечными зазубренными листьями осеннего оранжевого цвета.
Кот зашипел, невольно выпустил когти и больно оцарапал руку Даяны.
«Тише, тише, Кавалер! Куда мне выбросить эту мерзость?»
Перед мысленным взором Даяны четко вспыхнул огонь камина.
«Пламя снимает чары?»
Зверек утвердительно мяукнул, и леди, ворча: «Надменный мальчишка! И он еще не верит в колдовство! Спит как убитый, пока кот с призраками сражается», — вошла в свою спальню и швырнула оранжевую ветку в очаг.
Робкая искорка пробежала по тонкой веточке, исследовала каждый ее изгиб, и лишь тогда огонь набросился на свежее дерево с обжигающей яростью. Ветка, словно живая, изворачивалась готовой ужалить змейкой, ее листья скручивались в обугленные струпья и с легким треском разваливались, превращаясь в невесомый пепел. Ветка стала белесо-серой, Даяна поворошила угли кочергой и зло перемешала их, взбив сноп из искр и едкой пыли.
«Астролог не оставит нас в покое! Он что-то приготовил нам еще?!»
Кавалер — кот, чинно обвив лапки хвостом, сидел перед камином и, не мигая, смотрел на огонь — ласково мурлыкнул и словно бы сказал: «Не бойся, миледи, я рядом, я с тобой». И недолго думая запрыгнул на хозяйскую кровать. Потоптался, выбирая кусочек пухового одеяла попышнее, помял его лапами и улегся спать. Как обычный кот, выполнивший обычную кошачью работу — все мыши пойманы, все крысы разогнаны…
Несведущему зрителю так и могло бы показаться. Но прищур желтых, недремлющих глаз, неотрывно следящих за хозяйкой, выдавал зверька с головой. Обычности в нем было не больше, чем цветов в заснеженном лесу, чем сахара в море, чем прохлады в раскаленных песках пустыни.
И долг у Кавалера был другой.
Хотя… мышей он тоже иногда ловил.
— По воле герцога Урвата первым назначается конный поединок! — провозгласил герольд. — На копьях и мечах! До первой крови или иного исхода!
То, что первым назначается конный поединок, герольду можно было и не объяснять. Народ и так давно толпился вокруг овальной арены, поросшей выносливой травкой. Трехъярусные трибуны знати пестрели пышными нарядами придворных дам, богато изукрашенными камзолами кавалеров, сам герцог, в окружении наиболее приближенных, сидел в центральной ее части под полосатым балдахином и хмуро глядел на распинающегося глашатая.
Лицо Даяны, расположившейся на противоположной трибуне, было почти неразличимо. Сегодня герцог избегал ее. Прислал в покои леди Гунхольд надменного царедворца и передал приказ: «Первым пройдет конный поединок на мечах и копьях. Их светлость милостиво позволил брату леди Гунхольд выбрать коня и оружие из личных конюшен и арсеналов».
…Лошади. Каурые и пегие, вороные, гнедые и снежно-белые. Их шкуры подрагивали и блестели, огромные настороженные глаза косились на чужаков, точеные ноги нетерпеливо сновали по сухим подстилкам. Рысаки гарцевали за дощатыми перегородками денников, тяжеловесные боевые силачи гулко топали по устланному сеном земляному полу. Когда Даяна и Зафс проходили мимо, кони фыркали и даже ржали, выказывая недовольство. Вид и запах чужаков не нравился лошадям.
— Град непослушен, Молния не вынесет рыцаря при полном облачении и толпу не любит, — почти безучастно, отрабатывая повинность, бубнил конюший. Невысокий кривоногий северянин с клокастой рыжей бородой. — Снежинка чересчур игрива… Вот достойный конь. Зовут Пампасом, нрав — спокойный, ход — резвый… Шестилеток…
Зафс протянул через перегородку руку, и конь шарахнулся, ударив крупом в заднюю стену. Забил копытами, фыркнул, обнажив длинные с коричневым налетом зубы, и прижал уши: как будто Зафс решил ударить, испугать его.
— Нервный конь, — задумчиво разглядывая Пампаса, проговорил юноша.
— Обычно нет, — пожал плечами конюх и добавил: — И чужаков он раньше не чурался…
