— Готов поспорить, что этот человек был Девин или один из его подельников, — сказал Уолтер. — Он выдумал эту ложь, чтобы сцапать Бонни.
— Может быть, но как ему удалось манипулировать полицией? И кто эти ряженые? Они выглядят как только что из пивной.
Уолтер молча разглядывал двоих мужчин.
— Так что ты хочешь делать?
— Хочу зайти внутрь и поискать улики.
Уолтер открыл дверцу и выпрыгнул наружу.
— Не беспокойся.
Он подбежал, тяжело отдуваясь, к мужчине, подпиравшему дерево:
— Ни за что… ни за что… не поверите, что я только что видел!
Мужчина вытаращил глаза и встал прямо.
Уолтер наклонился к нему и прошептал:
— Девочка… с крыльями. — Он замахал руками, точно пьяный альбатрос. — Огромные крылья, как у летучей мыши!
Мужчина сделал шаг по направлению к углу дома и громко позвал:
— Рэндал! Иди сюда! — Затем он обернулся к Уолтеру: — А где ты ее видел, мальчик?
Уолтер указал трясущимся пальцем на дорогу:
— В школе! Скорее!
— Спасибо, мальчик!
Оба полицейских прыгнули в машину, стоявшую у дома, дали задний ход и умчались, взвизгнув шинами.
Уолтер с улыбкой обернулся к отцу и развел руками:
— Нет проблем!
Отец выскочил из машины и взбежал на крыльцо.
— Что ты им сказал?
— Ну, допустим, я сказал им то, что они хотели услышать.
Они остановились на крыльце, и отец поглядел ему прямо в глаза:
— Но ты не наврал им?
Уолтер приложил руки к груди:
— Я? Да ни за что! Я сказал им правду и ничего кроме правды!
Его отец вздохнул и покачал головой:
— Хорошо. Ничего больше не спрашиваю.
Они вошли в дом и огляделись. Обстановка была уютной. Уолтер открыл дверь в конце короткого коридора и заглянул внутрь.
— Это, должно быть, ее комната, пап.
В маленькой спальне был идеальный порядок, и даже карандаши на столе были выстроены по росту. Поскольку эти головорезы искали Бонни, Уолтер ожидал увидеть в доме полный бардак — книги, бумаги и одежду, разбросанные повсюду. Может быть, поняв, что ее тут нет, они поленились учинять погром. Уолтер огляделся. На выщербленном столе темного дерева стоял настольный календарь, фотография женщины в рамке, Библия в твердом переплете. У стола находился такой же стул с тонким поролоновым сиденьем, обитый синей тканью, годящийся скорее для маленького ребенка, чем для Бонни.
Справа от двери помещалась тщательно заправленная кровать, без спинки и отделения для белья, но под толстым детсадовским одеялом с клоунами. На полу лежал круглый плетеный коврик, покрывавший две трети сосновых досок. В другом углу находился комод, на каждом из ящиков которого недоставало по одной ручке.
Мистер Фоли открыл створчатые дверцы невысокого и узкого одежного шкафа. Слева висело новое платье Бонни, а справа еще несколько платьев и скромная коллекция блузок, рубашек и джинсов. На полу стояла относительно новая пара кроссовок, пара черных выходных туфель и открытая коробка с мягкими игрушками.
Помяв в руках набивного зайца со свежими стежками на ухе, Уолтер швырнул его обратно в коробку.
— Пап, ты думаешь то же, что и я?
— Что хозяева этого дома не похожи на парочку опустившихся пьяниц? Да, как раз об этом я и подумал.
Отец Уолтера подошел к столу и выдвинул верхний ящик. Все папки были набиты бумагами. Из некоторых торчали наружу края и углы. Он сел на стул и стал перебирать папки.
— Я ищу какой-нибудь намек, подсказку, записку, которую могла оставить Бонни.
Он вынул из ящика толстую пачку бумаг и положил ее на стол.
— Разве она оставила бы записку на видном месте? — спросил Уолтер.
Его отец вздохнул, глядя на хрустящие белые листы, упавшие ему на колени.
— Хороший вопрос. — Он протянул Уолтеру одну из страничек. — Это было написано недавно. Проверь-ка.
Уолтер начал читать историю, аккуратно записанную карандашом. Злой волшебник похитил прекрасную девушку и держал ее в темном подземелье. После многих неудачных попыток бежать ей помог дракон, который потом превратился в благородного юношу. Они поженились, у них было много детей, и они жили долго и счастливо. Уолтер едва не прослезился, читая эту сказку, но виду не подал.
— Прочитай последний абзац на другой стороне, — сказал он, подавая листок отцу.
Тот взял листок и стал читать вслух:
— «Такова красота освобожденной любви. Это огонек для всех заблудших овец, масло в светильниках всех дев, семя, упавшее в плодородную почву. Сердце в цепях подвержено страстям, оно движется и дышит по чужой воле. Но когда оно освободится, наступит истинная любовь, ибо чужая воля не может диктовать свободный выбор. Иисус сказал: „Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете“.[7]Да здравствует свобода! Пусть мое сердце всегда будет свободным! Мое тело, мои слова и мои мысли все принадлежат Ему! Я спокойно предаю сердце мое в Его руки, ибо не имею другой истинной любви». — Он отложил страницу и вздохнул. — Мечты Бонни. — Потом посмотрел на Уолтера со слезами на глазах. — Помнишь, о чем мы говорили вчера вечером?
Уолтер кивнул:
— Вы с мамой приняли верное решение. Это точно.
Отец Уолтера засунул бумаги на место, закрыл ящик и продолжил осматривать комнату. Внимание Уолтера привлек постер на стене возле стола. Это был рисунок девочки-ангела, молящейся у своей постели. Ее взгляд был устремлен к небу, и подпись под рисунком гласила: «Надейся на Господа всем сердцем твоим и не полагайся на разум твой. Во всех путях твоих познавай Его, и Он направит стези твои».[8]На стене возле кровати над подушкой висел еще один постер. Там не было рисунка, только радужное многоцветное пятно и другой стих из Библии: «Воззови ко Мне — и Я отвечу тебе, покажу тебе великое и недоступное, чего ты не знаешь».[9]
— Папа, — сказал Уолтер, держа за уголок меньший постер, — посмотри сюда. Может быть, это подсказка?
— Да этот постер тут давно висит, сразу видно. Подсказка должна быть чем-то новым.
Уолтер ткнул пальцем в стих:
— Да, но все же… Начало подчеркнуто красным фломастером. Может быть, это нарочно?
Отец наклонился и прочитал еще раз:
— «Воззови ко Мне… Воззови ко Мне — и Я отвечу тебе…»
