Она покачала головой:
— Думаю, когда-нибудь он все поймет.
«Правда? Тогда, возможно, он объяснит все мне?»
— На последней странице я написал несколько имен лондонских адвокатов. Им действительно можно доверять, они помогут вам справиться с Троттерами.
Она вздернула подбородок.
— Я еще не приняла решения на этот счет.
— Упрямая женщина. — Он не улыбнулся всплеску ее независимости. — В конце концов, они могут подыскать вам подходящую работу. Я написал вам рекомендательное письмо.
Она кивнула:
— А вот за это спасибо.
Он подумывал, не попросить ли ее ждать его. Шанталь чувствует себя не очень хорошо. К концу года он вполне может остаться вдовцом.
Потом год траура и черная одежда. Потом полгода носить серую одежду. А что, если с Шанталь все окажется в порядке? Доктор сказал, что ничего нельзя предположить насчет ее состояния.
«Как долго ты заставишь ее ждать и упорствовать, в то время, когда она может начать новую жизнь? Как же ты отвратителен, ты желаешь скорой смерти своей собственной жене!»
Так или иначе, он не мог просить ее об этом.
Дверь позади него распахнулась, и вошел Бейливик, произнеся извиняющимся голосом с высоты своего огромного роста:
— Пардон, сэр Колин, но карета уже готова, дети уселись и готовы ехать.
— Спасибо, Бейливик. Пожалуйста, отнеси вещи мисс Филби вниз и подожди ее там.
— Да, сэр.
Бейливик без усилий поднял чемодан и понес его в холл, очевидно, желая поскорее отправиться в путь.
Колин не мог оторвать взгляда от Пруденс.
«Она собирается уехать прямо сейчас, ты больше никогда не увидишь ее.
Поцелуй ее».
Но если он сделает это, то не сможет остановиться.
«Обними ее».
Но тогда он не сможет уйти.
«Попроси ее остаться».
Он не в силах позволить себе и дальше порочить ее честь.
Пруденс поежилась под его пристальным взглядом.
«Поцелуй меня».
И она навсегда покинет его.
«Обними меня».
Если он прикоснется к ней, она бросит все и станет умолять его никогда не расставаться.
«Попроси меня остаться».
Остаться? Но в качестве кого?
«Любовницы, проститутки — что ж, звучит вполне заманчиво, папаша!»
Его красивое лицо стало будто высечено из камня. Он выпрямился, словно военный. Только его зеленые глаза, его блестящие глаза, которые больше не смеялись, излучали страдание и боль.
«Он любит меня. Никто и никогда не полюбит меня так, как он…»
«Но ведь и ты любишь его достаточно сильно, чтобы отпустить».
Она резко отвернулась от него, единственного мужчины, которого она так любила. Сделала шаг. Потом другой.
С каждым ее шагом между ними рвались серебряные нити, одна за другой, каждый раз причиняя ей невыносимую боль.
— Пруденс!
Ей не следовало останавливаться, не следовало поворачиваться. Но в его голосе было столько отчаяния, что она посмотрела на него, такого высокого, красивого. И одинокого.
Его плечи тяжелели с каждым ее шагом.
— В этот день каждый год всю оставшуюся жизнь я буду вспоминать вас. Я никогда не забуду этот момент. Каждый год, именно в этот день. Клянусь вам.
«Любовь моя, я буду помнить каждую секунду. Я буду полировать их, словно драгоценные камни, в своем сердце».
Но вслух она произнесла:
— Это день вашей помолвки. В этот день лучше думать о своей жене.
А потом она подарила ему прощальную улыбку.
— Лучше вспоминайте то, что было вчера.
Она приподняла юбки и побежала по холлу так быстро, как могла, ее глаза были полны слез, а горло сжалось. Она слышала, как он охнул, когда она повернула за угол и оставила его навсегда.
Старомодный экипаж отъехал от парадного входа гостиницы и влился в движение экипажей на улицах Брайтона. Бейливик управлял своим огромным белым жеребцом. Город был не слишком большим, так что довольно скоро они уже проезжали по зеленым холмам долины Эйвон. Пруденс сидела с Мелоди на коленях. Напротив сидел Эван, он смотрел в окно, подперев подбородок кулаками, подчеркнуто игнорируя Мелоди и Пруденс.
— Эв.
Он повернулся и неприятным взглядом посмотрел на нее через плечо, потом снова вернулся к пейзажам за окном.
— Не хочу разговаривать с тобой! — отрезал он.
— Эв, я знаю, что ты расстроен. У нас такой период, но…
Он откинулся на спинку сиденья и посмотрел на нее.
— Ничего я не расстроен. Это девчонки расстраиваются.
Она подняла бровь.
— А что тогда?
— Все из-за него. Этого мерзкого старого Ламберта.
Пруденс предвидела это и вовремя успела закрыть ладонями уши Мелоди.
— Ублюдок!
Мелоди вскинулась и начала убирать от ушей руки Пруденс.
— Что Эван сказал? — Ее снедало любопытство. — Эван, что ты сказал?
Пруденс потянулась к карману и достала старую ленточку на волосы, которую приберегла именно для такой непредвиденной ситуации.
— Мелоди, посмотри, что у меня есть для Горди Евы!
Вскоре Мелоди была полностью увлечена обновлением наряда своей маленькой оборванной куклы, Пруденс скользнула взглядом по лицу Эвана и встретилась с его разгневанными глазами.
— Он не такой, и ты знаешь, это, — сказала она мягко. — Это скорее я его бросила.
— Я слышал от Бейливика. Он собирается жениться! На ней!
— Это так. И всегда собирался. Я это знала.
Эван задохнулся.
— Ты знала? Все это время? Так почему же ты тогда обнималась и целовалась с ним?
«Расскажи ему. Мы все делаем знать ответ на этот вопрос».
Вместо этого она решила злоупотребить правами старшей сестры.
— Я расскажу тебе когда-нибудь, когда ты повзрослеешь достаточно, чтобы все понять.
— Я понимаю. Ты просто…
Она резко схватила его за руку.
— Эван Филби! Если ты закончишь это предложение, то я вымою тебе рот с мылом. Это ясно?
Эван удивленно моргнул.
— Ты не посмеешь!
— Еще как посмею. Самое время начать вести себя как джентльмен, коим ты являешься с рождения. С этого момента и впредь ты перестанешь выражаться или будешь мыть рот с мылом все свое свободное время!
