Дейрдре в отчаянии устремилась к огромному чудовищу, но каждый шаг ей давался с трудом, словно она двигалась во сне.
Выше ее, на холме, четверо англичан подняли с земли огромный кусок камня – снаряд для своей варварской машины.
Ей ни за что не поспеть вовремя. Легкие горели, когда Дейрдре карабкалась вверх по склону, пробиваясь сквозь массу сражающихся воинов.
Враг начал подтаскивать булыжник к рычагу.
Проклятие! До машины еще ярдов пятьдесят. С таким же успехом это могла быть и миля. И все же она упорно продолжала пробираться вперед, проклиная свои свинцовые ноги, скользкую землю и неумолимое расстояние.
А потом случилось немыслимое…
Она поскользнулась на мшистом камне. С резким вскриком полетела на землю, жестко приземлившись на четвереньки и снова вывихнув поврежденное плечо. Глаза налились слезами отчаяния, когда она наблюдала за ужасающей сценой, продолжающей разворачиваться над ней.
Они опустили булыжник в петлю.
Слишком поздно. Ривенлох обречен.
Но потом – то ли это был обман зрения из-за застилавших глаза слез, то ли игра света от костров и факелов, – но ей показалось, что она увидела тень человека, карабкающегося вверх по одной стороне деревянного сооружения.
Дейрдре моргнула. Это невозможно. Никто не может так быстро лазить по вертикальной стене.
Но, прищурившись, она разглядела, что это похоже на человека, взбирающегося, как акробат, по перекладинам зловещей машины: тонкая фигурка, одетая во все черное.
Тень.
Нет, этого не может быть. Она потерла глаза ладонями. К тому времени, когда она их открыла, фигура исчезла. Но там, где прошла Тень, засветилась странная огненная точка, которая заискрилась и загорелась, словно стальной меч на точильном кругу.
* * *
Среди хаоса сражения, сквозь крики и вопли нападающих и жертв, Пэган услышал слабый вскрик отчаяния Дейрдре.
Сердце его захолонуло.
Отбросив очередного противника мощным ударом, он резко обернулся, ища ее.
Дейрдре, слава Богу, живая, пробивалась вверх по склону…
Дьявольская машина.
Проклятие!
Она заряжена и готова выстрелить.
Пока его рыцари были заняты битвой врукопашную, чертовы англичане успели зарядить своего монстра.
Каково бы ни было намерение Дейрдре, она все равно опоздала. Пока он наблюдал за ней, она споткнулась, поскользнулась на скользком камне и упала.
Пэган грязно выругался себе под нос и ринулся вверх по склону, но когда подобрался ближе, его взгляд зацепился за какое-то страннее пламя почти на самом верху адской машины. В его свете он заметил что-то темное, карабкающееся по сооружению. Пока он озадаченно наблюдал, фигура внезапно совершила бесстрашный прыжок и, кажется, исчезла в ночи.
Затем пламя начало разгораться. И Пэган понял.
– Кровь Господня!
Он ринулся вперед с новыми силами.
Небо внезапно вспыхнуло белым, словно солнце прорвалось сквозь ночную пелену, и Пэган упал на Дейрдре, прикрывая ее своим телом.
Оглушительный взрыв сотряс все вокруг, прижав их к земле. Он прикрыл голову, уверенный, что мир раскололся надвое. Испуганные возгласы и ошеломленные крики разнеслись повсюду, когда обломки зловещей машины пронзили небо и посыпались вниз как дьявольский дождь.
– О черт! – Дейрдре нетерпеливо заерзала под ним, чтобы лучше видеть. – Что это было?
– Это, – ответил он ей, еще сам не до конца веря в случившееся, – было спасение.
– Святые… – Она лишилась дара речи, изумленно взирая на то, что осталось от чудовища.
Он слегка приподнялся с нее.
– Господи помилуй, ты в порядке?
– Да. – Дейрдре перевернулась на спину, чтобы взглянуть на него. – А ты?
Глядя на свою драгоценную воительницу, Пэган переполнялся противоречивыми эмоциями. Он еще никогда не испытывал такой радости, что остался жив. И никогда не был более зол на нее за непослушание. Он никогда не испытывал такого сладостного облегчения. И такой пылающей ярости. Он весь побит, весь в крови, его тело покрыто порезами, которые будут адски жечь, и синяками, которые будут болеть, как только эта схватка закончится, но уже одно то, что он смотрел в обожающие глаза Дейрдре, казалось, заживляло его раны и растопляло гнев.
– Бывало и похуже.
– Теперь у нас есть шанс?
Он окинул взглядом толпу ликующих рыцарей ниже по склону.
– Думаю, да.
– Тогда давай покончим с этим.
Вообще-то Пэгану не хотелось шевелиться. Он бы предпочел лежать на своей прекрасной жене, удерживая ее в безопасности своих объятий до рассвета. Но она права. Надо продолжить битву. Вскоре англичане перегруппируются и предпримут новую атаку. Война еще не закончена.
Но даже если уничтожение грозного оружия окончательно не разрушило моральный дух англичан, то улюлюкающая орда рыжеволосых дикарей, ринувшаяся вниз со склона как дикое стадо, окончательно решила их судьбу. Еще до того как звезды начали меркнуть перед надвигающимся рассветом, враг, лишившийся своих вожаков, обессиленный и, наконец, превзойденный по численности, забрал своих убитых и бежал.
Когда последний английский солдат скрылся за вершиной холма под нормандские насмешки и звон шотландских клинков, Пэган спрятал свой меч в ножны, схватил жену и крепко поцеловал ее поцелуем сладкой победы, которую они будут помнить до конца своих дней.
Ликующие победоносные крики эхом разнеслись по окрестностям Ривенлоха, когда Элена широко распахнула крепостные ворота, приветствуя победителей. На самом деле замок еще никогда не знал такого огромного стечения народу. Большой зал был наполнен представителями клана Лаханбернов, рыцарями Камелиарда, мастерами-оружейниками, ремесленниками, слугами Ривенлоха. Эль тек рекой, и пока хорошенькие девушки нежно ухаживали за ранеными героями, истории, истинные и преувеличенные, начали прорастать из семян, которые постепенно превратятся в легенды.
Мужчины строили предположений по поводу уничтожения варварской машины англичан. Некоторые говорили, что стрела молнии, выпущенная карающей рукой Господа, ударила по машине. Некоторые утверждали, что это работа дьявола.
И все же, если только глаза не обманули ее, Дейрдре подозревала, что это не было ни божественное и ни демоническое вмешательство, но рука их местного разбойника, который спас Ривенлох.
Пока бражничающие праздновали, хвастались и пили за свою победу, Дейрдре, страшно уставшая, но счастливая, сидела на скамье, бегло оглядывая большой зал и позволяя Бонифацию заниматься ее ранами.
– Я уже придумал первые строчки баллады, – поведал ей Бонифаций, смазывая царапину у нее на руке. Он прокашлялся и тихо пропел:
