— Под твоим сиденьем.
Ковецкий остановил «чероки».
— Тормози.
«Ирокез» Васильича остановился, не доехав до «чероки» полсотни метров.
— Здесь все? — спросил лич, показывая на черный чемоданчик.
— Да, не тяни…
Ковецкий открыл кейс. Потертый «пульверизатор» для внутренних инъекций, ряды пластиковых ампул, наноустановка с набором катетеров. Ртутный градусник и два бинта. Он закрыл кейс и вышел из машины.
Она видела, как одинокий «ирокез» притормозил невдалеке от остановившегося джипа. Из него вышел человек. Она увеличила изображение по максимуму.
Ковецкий надел «стекла» и вставил микрофон в ухо.
— Первый борт, как слышишь? — Нормально. Витя, у тебя есть минут пятнадцать, не больше. Если юги застукают нас здесь, мало не покажется.
Лич посмотрел на поднимающееся солнце и быстрым шагом пошел к джипу.
Она сделала запрос на сервер «депозитария» и получила запись со спутника за последние четыре минуты. Человек, поднимающий голову. Максимальный зум. Это был тот же человек, который нашел ее вчера в аэропорту. Катя свернула окно и перешла на камеру спутника.
Лич не мог открыть дверь. Из черного ящика он достал что-то серебристое и, судя по всему, тяжелое. Боковое окно разлетелось вдребезги.
— Витя, что у тебя? — Твои херовы отмычки…
Ковецкий открыл правую дверь и залез в кабину. Желтая ампула утонула в затворе «пульверизатора». Лич отстегнул ремень безопасности и разорвал рубашку на груди Славика. Он отмерил четыре пальца ниже левой ключицы. Глухой треск, и желтая капсула мгновенно опустела.
— Что у тебя? — Погоди, не так быстро…
Катя выключила экран и закрыла глаза ладонями. Кто-то тряс ее за плечо, уже почти выкрикивая отрывистые фразы на английском.
Боль ушла, став гулким эхом поезда, уходящего в темноту туннеля. Она уходила все дальше, отдавая место обрывкам воспоминаний, которые не были связаны между собой ни местом, ни временем. То, что случилось с тобой когда-то давно, приблизилось ко дню вчерашнему. На несколько мгновений окружающее наполнилось резкими звуками. Воздух резался на части корпусами проезжающих мимо них автомобилей. Магистраль. Лента Мебиуса, у которой нет ни конца ни края и всего одна сторона. Та, по которой едут туда и обратно. Он уцепился за этот образ, вокруг которого начали наматываться события последних трех дней, но вслед за ним неожиданно навалилась усталость и как долгожданное спасение пришел сон. Утренний сон-обманщик, который приходит иногда после сна ночного. И в этом утреннем сне время растягивается от плюс до минус бесконечности, тормозя время реальности. В этом сне можно прожить полжизни, чтобы потом, посмотрев на будильник, обнаружить, что прошло всего минут двадцать. И в этом сне не было ничего. Ничего, что могло бы заставить проснуться и вспомнить о том, что было вчера, позавчера или месяц назад.
Потом темнота рассеялась и стала тепло-красной. Он открыл веки. Свет солнца, идущего к полудню, ударил в глаза, и он прищурился.
Рубашка была разорвана. Одна из пуговиц висела на длинной тонкой нитке. Он оторвал ее и зачем-то положил во внутренний карман. Кто-то, сидевший рядом, говорил на чешском. Славик повернул голову и увидел человека со «стеклами» на массивном носу. Человек перебирал черные четки. Короткая пауза, и человек заговорил на русском:
— Я вызвал «скорую». Да… да… хорошо… Ты говорил с ними?.. Ну они не пальцем деланные, понимают что к чему. Да, Мирослав неплохо говорит по-украински… Ну ладно, все, жди, я сейчас.
Хакер поправил разорванную рубашку и приподнялся в кресле.
Солнце било в глаза, белое, раздувшееся до краев горизонта. Ковецкий повернулся в его сторону:
— Я вызвал «скорую».
— Да, я слышал.
Славик открыл бардачок и вытащил из него черные солнцезащитные очки.
— Зачем?
— Какое из «зачем» тебя интересует?
— Зачем все это? — Славик указал на «пульверизатор», лежавший на коленях Ковецкого.
— Скажем так, пополнять сводку новостей еще одним несчастным случаем не входило в наши планы.
— Планы… Ваши планы… Ну… ну и что дальше?
Ковецкий снял «стекла», отключил, и они переместились на лысину, окруженную проседью. Он открыл черный кейс и положил туда инъектор. Две защелки с облупившейся краской глухо щелкнули.
— Завтра солнце тоже взойдет, парень.
Раздался звонок мобильного.
Ковецкий открыл дверь джипа и выбрался наружу. В кабину ворвался пыльный осенний ветер.
Мобильный продолжал звонить, пытаясь перекричать многоголосый шум Магистрали.
— Возьми, это тебя.
ПОЗДНИЙ НОЯБРЬ 2.0.1.2
Рынок. Длинные торговые ряды, скроенные из железных рам и листов жести. Рынок тянется от входа на станцию метро, вдоль железной дороги, по которой бесконечной гремящей цепью ползут торговые составы и электрички, нафаршированные жителями пригородов. Шум проходящих мимо составов сливается со звуковым рядом рынка, смонтированным из обрывков мелодий, попавших в ротацию этого сезона, и прерывистой многоголосицы. Ряды, которые ближе к входу в метро, застеклены. Мутное пластиковое стекло, которое моют раз в полгода. Ноябрьский дождь просачивается сюда, монотонно капая через трещины и плохо подогнанные стыки конструкций. В дырах в асфальте скапливается вода, и продавцы тихо клянут администрацию, регулярно взимающую дань, но палец о палец не ударившую для того, чтобы залатать покрытие. Вечная история.
Продавцы ютятся в железных коробках три метра в ширину и столько же в глубину, среди товара, лежащего на прилавке и висящего на задней стенке ячейки. Музыка, диски, книги, журналы, постеры и древние видеокассеты в пластмассовых коробках. Информация, закатанная на все доступные носители. На девять десятых пиратская продукция, стыдливо помеченная фальшивыми голограммами.
Рынок состоит из двух главных рядов, соединенных поперечными проходами, и это единственный элемент логики, видимый с первого взгляда. Продавцы прячутся за неровными стенами книг, развалами альбомов и трехтомных собраний сочинений современных фантастов, дешевыми покетами детективов, которые читают в метро, псевдоисторическими исследованиями и русской классикой. Они пьют кофе из белых пластмассовых стаканчиков, курят и нервно посматривают на глухие углы прилавков, с которых чаще всего воруют. Компьютерные диски, «гаммы» и флэшки лежат на длинных полках, ролевые игры чередуются с компактами с софтом для дизайнеров, признаки упорядоченности условны, товар не рассортирован, и часто сам продавец не знает, где искать последний шутер от id Software. В каморках торговцев культовыми безделушками товар свисает длинными звенящими гроздьями. Там, где заканчиваются крытые ряды на сером асфальте, прикрытом новыми газетами, лежат старые, тридцатилетней давности книги, виниловые пластинки и коробочки с кассетами, которыми торгуют такие же старые, интеллигентного вида пенсионеры.
