— Я думал, что ты мертва, — перебил ее Гил.
— …и вернуться за тобой. Что я и сделала, — заключила она.
— Я думал, что ты мертва, — повторил Гил.
— Я не знала, что ты будешь волноваться, — небрежно бросила она.
Он вперил в нее взгляд.
— Отлично, ты ошибалась.
Она тоже посмотрела на него.
— Я подумала, что без меня или без свитка ты им не понадобишься. Кроме того, я ведь говорила тебе, что это являлось единственным способом потянуть время и выяснить, что написано в остальной части свитка.
Гил ждал.
Неожиданно она улыбнулась ему точно так же, как улыбалась одному лишь Сарками.
— Разве ты не хочешь узнать, о чем там говорится? — спросила она.
Гил кивнул, унимая дыхание.
— Последняя часть непреложно доказывает, что свиток содержит именно то, что прозревал в нем Ладлоу, и даже большее. Это путь в историю, которого никто никогда прежде не знал.
ГЛАВА 59
— Какой, к черту, путь в историю? — спросил Гил.
Айжаз, казалось, уже ощущал раздражение, а Малука мог войти в любой момент. Время было неподходящим для детального разбирательства.
— Послушай, это очень важно. Ты должен узнать это, — строго сказала Сабби.
Он даже не стал уточнять почему. Пусть излагает, раз уж он «должен».
— Вспомни, что Иисус говорил о цадиках, о праведных душах? Это было в саду, когда они в последний раз виделись с Михой. Иисус попросил Миху занять его место, когда он умрет. Однако в то же самое время Иисус сказал, что он не может признать, что он цадик, потому что цадик не знает, кем он на самом деле является.
Гил кивнул, желая поторопить ее.
— Но вспомни, Иисус также сказал, что он не может и отрицать этого? — добавила она.
Гил пожал плечами.
— Итак, возникает вопрос, как Иисус мог просить Миху занять его место цадика, если он таковым не был? — торжественно закончила она.
Гил покачал головой. Он не имел представления, к чему она вела.
— Послушай. Миха дает нам ответ в своем последнем обращении к Иисусу. Он называет его Елион.
Елион, объяснила она, означает «высочайший» и может относиться как к Иисусу, так и к Богу. Согласно древним писаниям, каждое тысячелетие рождается цадик Елион, верховный цадик, который не относится к числу тридцати шести, а стоит отдельно. Именно на этого цадика и возложена ответственность за дальнейшую судьбу мира, потому что именно ему вменено совершить три великих деяния. Если эти три деяния не будут свершаться в каждое тысячелетие, человечество перестанет существовать.
— Продолжай, — сказал Гил уже спокойней.
— Для того чтобы цадик Елион успел завершить свои деяния, ему дается знание о его выдающемся долге. Но до урочного времени он живет как и все те, кто борется за то, чтобы сделать жизнь справедливей. На его пути ему могут помогать и другие люди, но последние шаги он должен сделать один. Если смерть угрожает настичь его до завершения трех деяний, он должен избрать себе на замену другого, кто так же чист сердцем, чтобы миссия была все-таки выполнена. Если же этого не случится, то человечеству несдобровать.
— Ты имеешь в виду, что, если этот особенный цадик…
— Верховный цадик, — поправила Сабби.
— Если этот верховный цадик умрет, чего-то там не закончив, то человечество будет стерто с лица земли? — спросил Гил недоверчиво.
— Так бывало, — сказала Сабби. — Согласно Книге Бытия, во времена Содома и Гоморры Господь призвал пятьдесят цадиков, чтобы проверить добродетельность человечества. Самим своим существованием эти пятьдесят праведников могли подтвердить, что люди достойны населять землю и далее. Когда не смогли отыскать столько праведных душ, Авраам попросил Господа согласиться на десять праведников. Господь согласился. В конце концов сумели найти только одного праведника, и Содом был уничтожен. После чего было установлено необходимое количество праведников. А поскольку праведникам или праведницам не дано знать о своей избранности, то нам всем надлежит вести себя так, как если бы мы таковыми являлись, для того чтобы быть уверенными, что человеческий род продлится на этой земле.
— Так по-твоему, обращение «Елион», употребленное Михой по отношению к Иисусу, указывает на то, что Иисус был верховным цадиком? — спросил Гил.
— Да, но не только это, — взволнованно продолжила Сабби. — Миха рассказывает нам, почему создан свиток и как нам следует с ним обойтись!
Ее лицо сияло от радости.
— Послушай. Миха разговаривал с Иисусом в Гефсиманском саду. В этом последнем их разговоре Михе было доверено завершить исполнение тех обязательств, что возлагаются на верховного цадика. Это ведь не случайность!
— То есть Иисус был верховным цадиком? — спросил Гил.
Сабби кивнула:
— Да, и когда двенадцать помешали ему исполнить все, что он был должен исполнить, тринадцатый, будучи избранным на роль преемника, довершил священную миссию. Миха все изложил в свитке и сделал так, чтобы бесценный документ дождался следующего верховного цадика.
— Вильгельма, брата Элиаса, который тысячу лет спустя обнаружил свиток, — пришел к выводу Гил. — Итак, он был следующим верховным цадиком?
— Нет, Вильгельм был рыцарем. Он убивал в битвах. Ни один верховный цадик не может отнимать у кого-либо жизнь. Вильгельм был лишь посланцем, который принес свиток Элиасу, праведнику, осознавшему свое назначение.
— А что же сейчас? — спросил Гил.
— А сейчас мы должны оберегать свиток, пока он не попадет в руки следующего верховного цадика, — сказала она. — Только бы не затянуть это дело.
— А каковы у нас сроки?
— Не существует определенных дат в человеческом календаре, в какие мир может перевернуться. День избирается произвольно, но раз в тысячелетие, век туда, век сюда. Элиас был назван спустя сто пятьдесят лет после начала нового тысячелетия. На этот раз все может произойти раньше.
— Откуда ты знаешь? — спросил Гил.
— Я просто чувствую. Все случится вот-вот, — сказала она.
— Но как мы сможем передать ему свиток…
— Или ей, — уточнила Сабби.
— Но как мы сумеем вовремя передать свиток верховному цадику, если не имеем представления, кто он? — спросил Гил.
Сабби улыбнулась и наклонила голову.
— Почему ты думаешь, что нам это неизвестно?
ГЛАВА 60
Гил так и не получил ответа на новый, вполне очевидный вопрос, готовый сорваться с его языка. Малука быстро вошел в комнату, громко хлопнув дверью. Айжаз встрепенулся и в предвкушении близких насильственных мер широко улыбнулся.
