я этого или нет. Никто не возьмёт меня в жёны, после случившегося, — ответила она.
— А что хочешь лично ты? — поинтересовался я.
Во взгляде девушки впервые что-то поменялось, но затем она безвольно пожала плечами.
— Какой смысл мечтать о несбыточном?
— Ну я всё же представитель господа, так что перед тобой именно тот человек, который тебе нужен по части чудес, — хмыкнул я, — а поскольку вряд ли тебя вообще кто-то когда-либо спрашивал об этом, то задам ещё раз этот вопрос. Что ты хочешь Лаура?
Девушка повернула ко мне лицо.
— Просто счастья синьор, мужа, детей, я простая девушка мне не нужно многое.
— Если я скажу тебе, что это возможно, ты поможешь мне? — поинтересовался я.
— Как это возможно? — удивилась она, понемногу оживая.
— Если Яков перейдёт в христианство, я могу сделать так, чтобы вас поженили, — я пристально посмотрел на неё, — и ты обретёшь всё, что хочешь. Любимого мужа, ребёнка и семью.
Вспыхнувшая было радость на лице девушки быстро погасла.
— Мы с ним обсуждали это, он не предаст свою веру синьор, — грустно ответила она.
— О, дорогая моя, — миролюбиво заметил я, — ты даже не представляешь себе, на что готовы люди, после беседы с отцом Иаковым, особенно в присутствии палачей. Этот милосердный и заботящийся о душах христиан человек, способен творить настоящие чудеса именем господа нашего.
— Мой отец будет всё равно против, — вздохнула она и впервые перекрестилась.
— Если ты обещаешь мне больше не пытаться убить себя, пока я не уговорю твоих мужчин и всецело помогать мне, то всё возможно.
В глазах девушки появилось сомнение.
— Хорошо синьор, обещаю вам, но вы тогда сами мне скажите результат.
— Договорились дочь моя, — улыбнулся я.
В этот момент в дом вошёл возмущённый мужчина, заявляя, что я отрываю его от работы и хозяйничаю в его доме.
— Бернард! — я показал на возмущающегося и швейцарец даже без особого замаха ударил того в живот.
Поток жалоб сразу иссяк, мужчина упал на пол и застонал, а также стал просить его больше не бить.
— Идите сеньора успокойте дочь, — я показал женщине забрать Лауру и уйти наверх, что та безропотно и сделала.
— Сеньор Леон, — когда они ушли, я миролюбиво обратился к лежащему на полу мужчине, — вы готовы продолжить дружеский диалог, без обвинений и злых слов в адрес своих гостей?
— Друзья не бьют тебя в твоём же собственном доме синьор, — видя, что его не собираются больше трогать, мужчина лет сорока, с сединой на висках, осторожно поднялся на ноги и сел на лавку напротив меня.
— Я поговорил с вашей дочерью сеньор и решил поучаствовать в судьбе бедняжки, — сообщил я ему.
— Бедняжки⁈ — изумился он, — неблагодарная тварь, опозорившая меня и всю нашу семью! Надо мной все смеются синьор! Все без исключения! Я не могу пройти по улице, чтобы не услышать в свою спину слова — «дед иудейского ублюдка».
— Сеньор Леон, вы же христианин и знаете, что люди кидали камни в самого Христа, когда он нёс крест за них на Голгофу, — мирно ответил я, — но кто потом из них не сожалел о содеянном?
Мужчина был явно не дураком, поскольку заинтересованно посмотрел на меня.
— Что вы предлагаете синьор?
— Яков перейдёт в христианство и женится на вашей дочери, — я посмотрел на него внимательно, — а я буду тем добрым самаритянином, который поможет дедушке ощутить всю радость от рождения законного внука.
— Насколько добрым? — глаза торговца блеснули, он без ошибки чувствовал, когда дело запахло барышом.
— А во сколько вы оцениваете сеньор возвращение блудной дочери, которая не только вернётся в семью, но ещё и будет счастливой женой и матерью? — ответил я вопросом на вопрос.
На лице мужчины разлилась блаженная улыбка, пошли разговоры, в которых он был явно профессионалом.
— Двести флоринов синьор и моя любовь к ней воспарит на крыльях любви, — озвучил он сумму.
— Ну или вы останетесь «дедом иудейского ублюдка», — мирно сказал я, не повышая голоса ни на тон.
Он поморщился.
— Синьор ну хотя бы сто пятьдесят? — заискивающе он посмотрел на меня.
Я отрицательно покачал головой.
— Сто? — с надеждой посмотрел он на меня.
Сделав вид, что задумался, я покивал головой, вызвав у него приступ радости.
— Но сеньор Лион, — я строго посмотрел на него, — мы оставим письменный договор об этом нашем небольшом уговоре и его я передам своему другу сеньору Амандо. Вам знаком этот добрый человек?
Мужчина вздрогнул от испуга.
— Это перфект нашего района, — покивал он.
— Так вот, если он узнает, что вы, взяв деньги, нарушили наш с вами договор, он просто даст знать об этом мне и всё, — улыбнулся я.
— Синьор, простите не знаю вашего имени, лишь прозвище на улицах, которое не стоит произносить при вас вслух, — смущённо пожал он плечами и тоже стал серьёзным, — за сто флоринов, я буду снова любить дочь ровно так же, как полюбил её в день её рождения.
— Что же невеста согласна, родственники тоже, осталось уговорить жениха, — улыбнулся я ему.
— А-а-а, так он ещё даже об этом не знает, синьор? — удивился отец девушки.
— Сеньор Леон, он сейчас в тюрьме, — улыбнулся я, как можно более мило, с учётом своего уродливого лица, — я посещу его там со своими братьями инквизиторами. Знаете, они бывают очень убедительными, особенно если это касается вопросов веры.
Мужчина вздрогнул и перекрестился.
— До встречи на свадьбе вашей дочери, сеньор Леон, — склонил я голову, он поднялся и перекрестившись проводил меня до двери. Когда она закрылась, мы с Бернардом услышали раздавшийся за ней вздох облегчения.
— В тюрьму синьор Иньиго? — усмехнулся швейцарец.
— Всё верно Бернард.
* * *
По пути, я решил немного поменять сценарий своего общения с парнем, и мы свернули к магистрату, где проводилось дознание. Спустившись вниз, я увидел, как инквизиторы снова кого-то пытали, в общем были в своём рабочем процессе.
Дав знак палачу, чтобы не крутил больше рычаги и голос пытаемого не перебивал меня, я обратился к брату Иакову.
— Вы не окажите мне небольшую помощь в
