когда заметил начавших бегать гонцов, которые находили офицеров, быстро что-то им объясняя. Похоже, вот-вот зазвучит горн, а значит, пора возвращаться.
Приняв форму ворона, я за минуту добрался до стоянки Маутнера, где Гаюс как раз объяснял что-то всему взводу «Полос». Заметив меня, он покосился с долей неодобрения.
— У тебя будет, чем прикрыть лицо? — задал он неожиданный вопрос. — Мы сегодня столько пыли проглотим, что можно будет обойтись без ужина.
— У нас приказ держаться позади, сэр, — с долей разочарования пояснил мне Сэдрин.
— Это не так плохо, — хмыкнул я. — Как маг, предпочту атаковать издали, а не идти в первых рядах.
— Во-во, — кивнула Ская. — Я лучше проглочу пригоршню пыли, чем полметра холодной стали.
— Тебя сегодня и так насадили на хорошее кожаное копьё, — рассмеялась Килара.
— Откуда знаешь, что «хорошее»? — поинтересовалась Марлис. — Или вы тоже?..
— Какой порядок? — прервал я эти занимательные разговоры.
Неодобрительный взгляд Гаюса, сконцентрировавшийся на женской половине отряда, повернулся ко мне.
— Стандарт. Пехота как остриё копья. Идут без ружей, со щитами, глубина строя — три человека. Сразу за ними стрелки — на один залп, с заменой при выстреле. Когда строй пехоты будет проваливаться, начнут их подменять, заменяя ружья на мечи и щиты. По флангам — конница. Инсуриев у нас мало, пойдут с пехотой. Их огнемёты и гранаты сыграют хорошую службу. Маги — с тыла. Сионы — как резерв. Командующий будет направлять их на самые тяжёлые участки.
— Разве стандартом удивишь имперцев? — нахмурился я. — Звучит как что-то, что легко раскусить.
— Или у генералов есть план, или первые червяки поползут нам в уши ещё до заката, — высказался Маутнер, по чьему лицу бегали тени, а мешки под глазами явно намекали на бессонную ночь.
— Командиру положено приободрять своих солдат, а не наоборот! — рявкнул Гаюс. — Мне жаль людей, которые останутся под твоим управлением, когда меня отзовут.
— Жалость — для победителей, Гаюс, — хмыкнул Маутнер.
Протяжный звук горна оборвал этот неуместный спор. Войска начали строиться и выступать в сторону ворот — за стены.
— Наконец-то, — пробормотал усатый Лотар. — Будете погибать, господа, оставьте и мне кусочек земли.
— Что же, — переплёл я пальцы, звучно ими хрустнув, — пора и мне проверить снаряжение.
Расстановка войск, когда армия покинула Фирнадан, встретив возле стен ещё один полк, от Второй армии, заняла почти два часа. Офицеры надрывали глотки, силясь заставить людей встать куда нужно и не перемещаться. Издали я видел Логвуда, Эдли и Дэйчера, которые проводили последние совещания в окружении помощников и гонцов.
— Бой в темноте, — пробурчал я, не переставая оглядываться, — что может быть интереснее?
— Думаешь, время выбрано случайно? — шёпотом, на самое ухо (иначе ничего не было слышно, ибо шум стоял воистину адский), спросила Ская.
— Вряд ли, — почесав висок, признал я. — Очевидно, что это часть плана. Может, хотят что-то скрыть?..
Заходящее солнце обжигало солдат последними своими яркими лучами. Не по осеннему сухая трава казалась высушенным сеном. Изредка лошади всадников пробовали её жевать и у кого-то даже получалось.
— Вся надежда только на это, — криво улыбнулась Ская, а потом дрогнула и обняла себя руками. — Изен… — негромко произнесла она, — я… что-то предчувствие плохое.
— Всё будет хорошо, верь мне, — коснулся я губами её лба. — Я прикрою тебя.
Волшебница кивнула, её улыбка стала чуточку более органичной.
Не скажу, что не опасался сам. Безусловно у меня, как у мага, имелись свои способы защиты, но они не были уникальными и надёжными. Шанс найти свою гибель имелся всегда. Выручало лишь знание — я буду в тылу, у меня есть барьеры и форма ворона. А ещё я умею лечить. Шансы выжить, даже при поражении войска, достаточно хороши. А там… будем смотреть.
Вокруг нервно переглядывались остальные. Почти каждый был знаком мне, отчего в горле появился ледяной комок. Хорес… как же это неприятно! Как же неприятно знать надежды и чаяния каждого из них!
С болезненным опозданием — как и всегда, — до меня добралась простейшая и банальнейшая истина: безымянный солдат — это дар. Солдат поименованный — требует ответа у живых… Ответа, который никто не может дать. Имена и знакомства — не утешение, а требование ответить на безответное. Почему умерла она, а не он? Почему выжившие остаются забытыми — будто прокляты, — а мёртвых чтят и помнят? Почему мы цепляемся за то, что потеряли, и не ценим то, что ещё имеем? Не называй имён павших, ибо они встали на наше место и будут стоять там — до самой нашей смерти. Пусть я умру бесславно и пусть погибну забытым и неизвестным. Лишь бы никто не мог сказать, что я вошёл в сонм мёртвых, чтобы укорять живых.
В спускающихся сумерках мы двинулись вперёд, проходя перекопанное поле, со следами артиллерийских снарядов, пуль, выжженных магией дыр, забытого и ржавого оружия, а также человеческих костей.
Сколько уже длится эта осада? — задумался я, рассматривая череп, чья плоть была выедена насекомыми практически до белизны. Если взять кость в руки и стереть грязь, уверен, на ней не найдётся и клочка мяса.
Пройдя треть пути по направлению имперского лагеря, расположенного подле реки, нам встретилось войско врага. Скачущие разведчики и несколько летунов-оборотней столкнулись с точно такими же представителями армии противника, но тут же отпрянули, словно не решаясь начать схватку раньше времени.
Знакомый мне имперский военачальник, Вирраг Иставальт, ждал нас, вместе со своими людьми. В воздухе вился имперский флаг с орлом в круге солнца. Ряды солдат дрожали и покачивались, словно под напором невидимого течения. Число врагов было ужасающим, а стояли они так, что края строя терялись во тьме заходящего солнца.
Протекающая впереди река казалась узкой полосой. В её русле виднелись валуны, а берега ощетинились колючими кустами. Дорога, по которой мы двигались, вела к месту переправы, но противник не сидел без дела. Имперцы насыпали земляной вал и подрыли естественный склон с обоих сторон, отчего образовался довольно крутой обрыв, усложняющий наш путь.
— Мы ведь не планируем атаковать их через переправу и реку? — обернулся я к лейтенанту, стоящему буквально за моим плечом. — Это самоубийство.
— Боюсь, сэр, всё именно так, как вам кажется, — медленно проговорил он. — О, святая Троица, неужто
