себя в безопасности, потому что он не представлял для нее никакого риска. Не символизировал перемены. Он был глыбой, надежной и стабильной, вот и все. И он всегда будет рядом.
– Мне дурно, – сказала она матери.
– Я помню, как страшно мне было в то утро, когда я выходила замуж за твоего отца, – поддержала ее Сара. – Да, с этого момента вся твоя жизнь изменится. Но в этом нет ничего ужасного.
– Ты всегда была счастлива с папой? Никогда не думала, что совершила ошибку?
Сара посмотрела на нее:
– Наверное, я бы солгала, если бы сказала, что мне никогда не хотелось, чтобы моя жизнь сложилась иначе. Но не думаю, что я такая одна. В браке всегда случаются трудности. Бывает, ты не согласна в чем-то с мужем, бывает, что, наоборот, вы на одной волне. Но в целом я рада, что вышла замуж за твоего папу. Он хороший человек, хороший муж. И замечательный отец.
Сара решила не говорить о том, что именно она была плохим человеком, плохой женой, – хотя она по-прежнему считала себя хорошей матерью. Она хотела, чтобы ее дочь наслаждалась днем свадьбы, чтобы не сомневалась в своем выборе, чтобы вышла за Хью с легким сердцем и без сожалений.
Она обняла Элис:
– Тебе столько пришлось пережить, и ты была очень храброй. Ты заслуживаешь этого прекрасного дня и дальнейшей счастливой жизни. Я очень горжусь тобой. Но я хочу, чтобы ты знала: что бы ни случилось, мы с папой всегда будем рядом. Что бы ни случилось.
Слова матери успокоили Элис. Мама была единственным человеком в мире, которого она уважала. И доверяла. И именно Элис предстояло взять однажды бразды правления в свои руки – вместе с Хью. Поместье ждало их, сияя новой краской и чистыми занавесками.
Элис стояла у входа в церковь, квартет играл. Она взяла отца под руку и выпрямилась. Она глядела на спину Хью, стоящего у алтаря, высокого и подтянутого, в костюме, с зачесанными назад темными волосами. Он повернулся и что-то сказал своему шаферу, и она увидела его всегдашнюю улыбку.
Квартет уже наполовину исполнил вступительную арию. Еще минута, и начнется церемония. Гости оборачивались, чтобы узнать, в чем причина задержки.
Элис сделала шаг вперед. Ее лицо было скрыто кремовыми кружевами фамильной вуали Бэзилдонов. Никто не увидит ее шрам. Все увидят только ее улыбку.
Элис всегда улыбалась.
Музыка стихла, когда она подошла к Хью. Элис продолжала держать отца под руку, словно не желая его отпускать. Это были последние минуты ее жизни в роли дочери. Скоро она станет супругой.
Диллон сказал Саре, что не будет присутствовать на свадьбе в качестве гостя.
– Мне будет не по себе. Я лучше побуду в стороне, чтобы следить, что все идет как надо.
– Я не хочу, чтобы ты чувствовал, будто тебе не рады.
– Все в порядке. Я знаю, что мне рады. Но, если не возражаете, пусть будет так. Не могли бы вы объяснить это Элис?
– Конечно, – ответила Сара, но ей было грустно, что Диллон так себя чувствует.
Она гордилась тем, что у нее хорошие отношения с сотрудниками. Хотя и подозревала, что за сдержанностью Диллона скрывалось нечто большее, чем социальное неравенство. Диллон и Хью не ладили, и теперь она это ясно понимала.
Утром Диллон приехал и проверил, что территория в идеальном состоянии, что парковка под контролем, а персонал точно знает, что должен делать. Гостям предстояло пройти от церкви до парадной гостиной, где был накрыт обед, и он проследил, чтобы на дорожках не было ни пылинки. Примыкающий к гостиной шатер был установлен с математической точностью, а за деревьями деликатно расположились туалетные кабинки.
Диллон подумал, что, как только все гости соберутся в поместье, он сможет тихонько ускользнуть. Ему не хотелось находиться здесь и быть свидетелем такого пьяного веселья, какое он наблюдал в тот день, когда с Элис произошел несчастный случай. А это было неизбежно. И он не желал видеть самодовольную рожу Хью.
Диллон направился к машине. Он не смотрел в сторону церкви. Внутри слышалась торжественная музыка. Он прогнал мысли об Элис в свадебном платье. Завел мотор и поехал в «Белую лошадь», где заказал кружку сидра и омлет.
– Ты играла великолепно. – Марлоу улыбнулся Эмилии, когда она убирала виолончель.
– Не преувеличивай, – ответила она ему, но тоже улыбнулась.
Она и правда сыграла хорошо. Почему-то все встало на свои места. Смычок летал, все произведения давались ей легко. Даже те, которые она вообще не репетировала и которые пришлось играть по памяти, потому что они выбрали их уже после ее ухода из квартета.
– Гений! – воскликнул Марлоу.
– Любитель! – возразила Эмилия.
Ей было далеко до Дельфины, хоть и неприятно было это признавать. Но они сыграли хорошо, и теперь, когда гостей приглашали к столу, они могли уйти.
Наступило неловкое молчание.
– Мне лучше вернуться в магазин. Там сейчас все трудятся.
– О! – сказал Марлоу, и ей показалось, что он немного расстроился.
Может, он хотел пойти выпить, утолить свои печали? Но она не могла составить ему компанию. Она и так чувствовала себя виноватой, что бросила ребят. Ей нужно было в магазин.
– Я подвезу, – предложил Марлоу.
– Здорово, спасибо!
Она положила виолончель в багажник и устроилась на переднем сиденье. Надела кроссовки. Откинулась на подголовник, пока Марлоу ехал по городским улочкам.
– И как ты? – спросила она. – Я имею в виду Дельфину.
Он пожал плечами:
– Да как-то.
– Расскажешь?
Марлоу помолчал:
– Если честно, не хочу об этом говорить.
– Понятно, – сказала Эмилия. – Если что, я рядом.
Марлоу кивнул:
– Спасибо.
Конечно, он не захочет говорить с ней об этом, подумала Эмилия. Скорее всего, он вернется домой и допьет бутылку виски, которую она ему подарила. Так поступают парни, когда их сердца разбиты. Она не собиралась навязываться.
«Я вышла замуж», – подумала Элис несколько часов спустя. Скулы сводило от улыбки, и лицо болело почти так же, как нога. Ей нужно присесть. И в туалет. Она выскользнула из гостиной. На улице курила толпа девушек, которых она не знала. Должно быть, приятельницы Хью. Они были куда более шикарными, чем ее подружки из Писбрука, – длинноногие, длинноволосые, в дорогих нарядах, с дорогими духами, в облаках ментолового дыма.
– Привет! – сказала она, и девушки обступили ее, восхищаясь платьем и говоря, как ей повезло.
– Ты выглядишь потрясающе! – сказала одна из них, представившаяся Лулу. – Хью говорил, что все гораздо хуже.
– Все в порядке, – ответила Элис. – Болит немного. Думаю, надо немного посидеть.
– Я не про ногу, – уточнила Лулу. – Я имела в виду шрам. – Она показала на собственное лицо. – Хью сказал, что он просто ужасный. У тебя супервизажист!
Элис смотрела на нее, сомневаясь, верно ли она расслышала. Неужели кто-то может быть таким глупым и бестактным? Неужели ее собственный муж мог так вести себя у нее за спиной? Делиться сокровенным с этими глупыми и пустыми
