Пенуэзера и остальных.
Я заглянула в вис Пенуэзера, словно он сидел тут, передо мной, ожидая исцеления. Вся тьма, вся его злая энергия полилась в мое тело, вызывая непривычные ощущения. Раньше я никогда не позволяла своему гневу соприкоснуться с моей вис, но на этот раз я впустила его к себе в душу. Я открыла свое сердце перед темной стороной своей вис.
Я хочу, чтобы они умерли.
Слова спонтанно слетели с моих губ и сухо загремели в воздухе, так кости повешенных стучат о дерево.
Случится все наоборот,
Нет больше страха у меня,
Теперь мне не заткнете рот,
Теперь я песнями полна.
Пенуэзер посинел, сдавленно охнул и схватился за грудь.
– Что происходит? – закричал Тиррен. – Кто-нибудь, помогите ему!
Я не знала, как делаю это. Но мне было все равно. Я знала только, что хочу, чтобы Пенуэзер страдал. Что-то внутри меня перевернулось, что-то глубинное и древнее. Красный цвет. Мой мозг тонул в багровом тумане ярости. Я продолжала пропускать свою вис через каналы ка и дай.
Мой жар внутри горит сильней,
Мечты питают мою вис,
Я стану во сто крат сильней,
Тому свидетель Калувис!
У генерала Пенуэзера раздулось горло. Из глаз потекла кровь и смешалась с белой пеной изо рта. Он покачнулся и рухнул на землю.
Глава 43
Лаймира отпрыгнула назад и закричала. От ужаса ее лицо перекосилось. Какое-то время она смотрела на мертвое тело генерала, а потом перевела взгляд на меня.
– Ты. Это точно ты! Закрой рот!
При словах императрицы лозы слетели вниз и попытались ударить и связать меня, но я атаковала их своей песней. Моя вис текла через ка и дай. Хватит с меня этих проклятых лоз. Пусть они тоже умрут.
Только посмейте терзать мою кожу,
Только посмейте втоптать меня в пыль.
Ветки и листья скукожились и безжизненно упали, похожие на высохшие стебли зеленого лука. Я уже не понимала, что делаю и как, я знала только, что должна выпустить слова наружу. Если я этого не сделаю, моя душа взорвется.
– Уведите Его Величество, пока она его не убила, – закричала Лаймира.
Я прищурилась и пригвоздила ее взглядом к месту.
Как смеет она мешать моему правосудию? Она должна страдать. Я заставлю ее заплатить за все, что она сделала. Лаймира задрожала, упала на колени и униженно поползла ко мне.
– Нет, пожалуйста, пощади меня.
Кто-то рассмеялся, хрипло и пронзительно. Я не сразу поняла, что этот звук сорвался с моих губ.
– Пощадить тебя?
После всех пыток, которые она обрушила на своих жертв? Перед моим внутренним взором пронеслись замученные безделки. Беременная женщина, которая повесилась на собственных волосах. Госпожа Арлин, ее изувеченное тело, которое некогда помогало ей творить красоту. Лаймира растерзала их всех.
– Сегодня справедливость восторжествует, – сказала я шепотом, но императрица задрожала так, словно мои слова прозвучали громче целого оркестра.
Меня не раздавит железная пята,
Тебе не укротить мой вольных дух.
Твоя зависть – гнойная киста,
Моя душа не знает страха мук.
Красные волдыри вздулись на ее сияющей коже и прорвались гноем. Желтая жидкость текла из открытых язв. Лаймира коснулась лица – на ее пальцах остались кровь и гной. Императрица бросилась к пруду, увидела свое отражение и закричала.
Я перестала петь, наслаждаясь ее воплями. Я не хотела убивать ее так быстро. Я хотела, чтобы она смотрела на свое изуродованное лицо и понимала, что уже никогда не будет красивой.
Прежде чем я прикончу Лаймиру, я должна убить Тиррена. Я оглянулась. Где он? Этот трус где-то спрятался.
Я посмотрела на андроги и песчинок, которые сжались и попятились от меня.
– Выпустите меня и приведите ко мне Тиррена. Я буду петь, пока вы этого не сделаете.
Никто не шевельнулся.
Спрятались вы все в своей пещере,
Я же стану со звездой светить.
Одну песчинку начала бить крупная дрожь, а потом ее стошнило кровью. Я ощутила легкое раскаяние, но оно быстро испарилось. Песчинки так же, как я, тихо стояли в стороне в то время, когда других женщин пытали. И они сами виноваты, если продолжают защищать Тиррена, они все заслуживают наказания.
У меня в ушах зазвучал голос Киррика.
– Рилла, остановись!
Вдалеке двое стражей удерживали его.
– Пустите меня, – сказал он, пытаясь вырваться. – Дайте мне поговорить с ней.
Они делают ему больно. Это недопустимо. Они тоже умрут.
Все грехи заметны в вашем теле,
Пока вы не научитесь любить.
Стражники пошатнулись и отпустили Киррика. Их кожа пожелтела, и мое сердце забилось быстрее. Ликование переполнило меня, когда до меня донеслись их крики.
Победа была близка. Я уже предчувствовала, с какой радостью раздавлю душу Тиррена. Я знала, что буду петь, когда он будет умирать у меня на глазах. Его жизнь будет в моих руках.
– Тиррен, покажись, – сказала я.
– Ты должна остановиться! – закричал Киррик. – Если так будет продолжаться, ты убьешь невинных людей.
Невинных людей. Я вышла из транса.
Я окинула взглядом толпу. Песчинки и андроги стонали и корчились на земле. Они закрывали руками окровавленные лица.
Я ослабела, вес тела вдруг обрушился на меня, и я обессиленно рухнула на пол клетки.
Я убила Пенуэзера. Всю свою жизнь я мечтала лишь об одном: стать целительницей. Но только что стала убийцей. Что еще хуже, я готова была принести в жертву невинных, лишь бы добраться до Тиррена.
Что я наделала? Как такое могло произойти? Как мой тин-чай из благословенного дара превратился в беспощадное оружие?
Киррик вошел в клетку. Опустился на колени и прошептал мне на ухо:
– Я должен вернуть доверие отца. Я прошу прощения за то, что сейчас сделаю.
Его рука скользнула в лиф моего платья. Ничего не понимая, я дернулась и отстранилась.
– Что ты?..
– Прости меня. Ты должна самостоятельно выбраться из этой клетки.
Другая его рука легла мне на спину, он притянул меня к себе. А потом поцеловал. В тот же миг волна чувств захлестнула меня. Поцелуй стал жарче, но внезапно Киррик оттолкнул меня.
Двое андроги схватили меня за руки и надели что-то мне на голову. Намордник. Я попыталась закричать, но не могла открыть рот.
Появился Тиррен. Стража и андроги тут же окружили его.
