в Студсовет пристроила. Можно сказать — вынула из логова разврата. Отпросишься на своей работе. Что им там — некому на ринге драться и официанток за жопы хватать? Обойдутся. Нечего тебе в таком месте делать, ты же еще школьник.
— И что же тогда сама госпожа первый заместитель в ночном клубе забыла? — бормочет он себе под нос.
— Чего? Что ты там себе бурчишь? — она складывает руки на груди: — Не слышу.
— Ничего, госпожа первый заместитель. — он смиренно кланяется. Она изучает его подозрительным взглядом.
— Плевать мне на твою работу. — доносит до его сведения первый заместитель главы Мэй Со Юн: — Чтобы вечером был. Семь часов. На квартире у твоей подружки. И… что там между вами? Вы что, поссорились?
— Ээ… нет. Наверное. Точно не могу сказать…
— Помирись. Сходи и помирись с ней, а то атмосфера будет угнетающая. В такой вот атмосфере никакой учебы не получится, понял?
— Понял. Разрешите идти?
— Постой. Что там за у тебя за дела с Ла Рен?
— Да вроде нет никаких, просто она нас всех на свою вечеринку позвала и…
— Крайне не рекомендую. Ла Рен и ее вечеринки… в общем ни разу не было, чтобы без скандала обошлось. Пару раз даже полицию вызывали. Никого не посадили только потому, что все несовершеннолетние, а еще у нас в Совете Опекунов школы — шеф полиции городского округа. Ей-то что, она в любом случае после школы в корпорации своего папы работать будет… наследница и все такое. А вот тебя с таким пятном на репутации могут и в черные списки занести. Черные списки — это не шуточки, тебя потом ни одна уважающая себя компания на работу не возьмет.
— С каким пятном на репутации? Я же ничего не делал!
— Знаю я тебя, — госпожа Мэй еще раз прищурилась: — это ты сейчас ничего не делаешь, мистер Волк. Как надо что-то делать — ты ни черта не делаешь — вот, например, как учиться нужно и школу посещать — так и не делаешь ничего. А как подраться с кем-то или, там, соблазнить — так всегда пожалуйста. А это бросает тень на всех нас. На всех учащихся нашей школы. Твои проблемы становятся нашими проблемами и как член Студсовета ты обязан следить за последствиями своих действий, Намгун Бон Хва!
— Да, я понял, госпожа первый заместитель. — вздыхает он, чувствуя, как к общему количеству предметов, которыми он жонглирует, только что добавился еще один зажжённый факел. Или бензопила. Репутация. Слово при упоминании которого Старший начинал насвистывать, что ему насрать и вообще у него — осталась одна забава — пальцы в рот и веселый свист, прокатилась дурная слава, что похабник он и скандалист. Ах какая смешная потеря, много в жизни смешных потерь… выше голову, малыш, упавший в реку дождя не боится!
— Если ты уже согласился, то придется сходить, конечно. Потому что член Студсовета не может нарушать данное слово. Пусть даже данное такой как эта Ла Рен… Но! — она поднимает палец вверх: — Вести себя прилично. Никаких драк. Никакого… ну… — она отводит глаза в сторону и краснеет. Прямо на глазах краснеет. Сглатывает и сжимает кулаки.
— Никакого… ну… то есть… вот чтобы не было! — выпаливает она: — Чтобы не так… как в прошлый раз! Если… если вы такие извращенцы с Су Хи, что вам обязательно нужно чтобы на вас смотрели… если вам это так нужно…
— Да мы не такие!
— То… лучше пусть это буду я, чем вы испортите кого-то из студентов нашей школы! Я… я выдержу! Но не допущу разврата на территории школы! — она встает во весь рост и ударяет кулаком по полированной поверхности столешницы: — Ясно⁈ Чтобы никаких мне!
— Да я и не собирался!
— Смотри у меня! — Мэй тяжело дышит, ее лицо пошло красными пятнами: — Смотри у меня…
— Да не волнуйтесь вы так, госпожа первый заместитель…
— А ты мне не указывай. Нашелся тут… — она садится на место и закрывает глаза. Некоторое время так сидит — с закрытыми глазами и молча. Бон Хва чувствует, как в кабинете Студсовета наступает неловкая тишина, но решает проявить мудрость и терпение. Как говорил Старший, если ты ничего не понимаешь, то лучше промолчи, малыш, глядишь — сойдешь за умного.
— В общем веди себя там прилично. — наконец говорит Мэй, все так же — не открывая глаз: — И помирись с Су Хи, если поссорились. И чтобы в школе никакого разврата, никаких обжиманий в пустых классах или там раздевалках. Или кладовках со спортивным инвентарем. Имей в виду, везде тут камеры. А ты — член Студсовета. Ясно? Все, ступай отсюда, Волчара, утомил ты меня.
— Как скажете, госпожа первый заместитель. — он кланяется и уже собирается уйти, как она открывает глаза.
— Погоди-ка. А с каких пор ты такой вежливый стал? — спрашивает она: — Раньше грубил и даже сесть рядом норовил. А тут — «госпожа первый заместитель». Никак тебя манерам обучили?
— Эээ… осознал и исправился? — говорит он. Не может же он ей сказать, что раньше с ней Старший всегда общался, а он вот только с духом собрался, чтобы глаза не опускать и не блеять перед ней. Потому что Старший всю ночь бедную Чон Джа терроризировал и какой-то ересью за компьютером занимался, и теперь спит, скотина такая. «Пора бы тебе уже взрослеть, малыш» — так и сказал. И еще добавил, чтобы не будил его если «ситуация совсем жаренным не запахнет». А у него, у Бон Хва, тоже гордость есть. И если можно Старшего не будить, то он и не будет. Это раньше он от одного вида госпожи Мэй начинал дрожь в коленках чувствовать. А сейчас… да после всего что было…
Про себя Бон Хва признавал эффективность педагогической стратегии «тяжело в учении, легко в бою» или же «Хочешь научить парня справляться с волком? Натрави на него медведя». Однако он порой задавался вопросом, многие ли ученики Старшего выживали после его науки? Каков вообще рейтинг выживания его последователей? Возможно ли это в принципе, или как любил шутить Старший «процесс обучения будет продолжаться пока ты не умрешь»?
— Осознал и исправился, говоришь? — она смотрит на него подозрительным взглядом: — Ой, не
