диким зверем. Народ уже раззадорили речами и он был готов к представлению.
Мой выход.
Люди. Много людей. Дохрена людей. Они застыли в стенном трауре, замершие, удивленные. Девочка, стоявшая в первых рядах, по левую сторону от коридора к эшафоту вытаращила на меня голубые глазки и сжала в ручках тканевую куклу. Мать тут же поспешила закрыть ей лицо ладонью, а сама спряталась глазами в груди грузного мужика. Пара девушек с корзиной гнилых помидор обомлели и опустили руки с мерзкими снарядами. Парнишка, сидевший поверх цирковой кибитки спрятался за ладонями и едва не свалился вниз.
Меня тащили вдоль рядов поднятых гизарм и алебард. Лица менялись один другим, и на каждом было оцепенение. Задние ряды, которые меня не видели, тоже умолкали, в недоумении повинуясь настроению толпы. Неужели я так плохо выгляжу?
Ответ на этот вопрос пришел позже. Из-за стражи на меня смотрели лица Кейт и Вейт. Девочки менестрели жались к старику Аврелию, пятились назад, подальше от того, что было когда-то славным мальчиком Фарро из Гудвина. Старик смотрел на меня спокойно, и мне показалось, его отношение ко мне ни капли не изменилось. Такое улавливается инстинктивно, почти неосознанно. Просто… складывалось ощущение, что его глаза смотрели не на оболочку, а куда-то под, считывая ноты с вибрирующей души.
Я потерял их из виду, взгляд скользнул ещё по группке дворовых мальчиков, тут же поднявших пальцы, разинувших рты в удивленном «О-о-о-о». Старший из них видимо передразнил меня, протянув скальп на лице вниз, делая безобразную маску.
Уже взбираясь на эшафот, увидел старика Дострига и Берра. Они стояли у самого основания и всё, что я мог сказать об их лицах – это чистая печаль. Возможно, там было и разочарование, но… и ведь мне было на это не плевать. По крайней мере, на Дострига. Не знаю почему. Может болезнь ударила по мозгам, а может я стал сентиментальным перед смертью.
Костлявая рожа мелькнула среди толпы и тут же исчезла.
На эшафоте пленников было трое: Нисса, Савьянта и Ари. Хранительница Четырех Небес даже на коленях была ростом с двухметрового палача. Увидев меня, щеки её стали бледными… по щеке побежала слеза. Эльфийки смотрели перед собой и единственное, что выдавало их напряжение, это гуляющие по челюстям желваки. Чуть поодаль, на углу стояли ещё несколько человек, в числе которых был мой знакомец Самсон Санананда, Вальт, и ещё один, в меховом плаще, ростом не ниже чем у Ниссы, широкоплечий. В какой-то момент он обернулся и посмотрел на меня.
Сердце пропустило пару ударов. Возможно, это Я был таким слабым в данный момент, что так ясно ощутил скрытую в нем силу. Огромную силу. На его фоне терялся даже Келвин. В лице было что-то львиное, царственное, агрессивное. Это скрывалось в ряде морщин, ухмылке, глубоко посаженных глазах, черных прядках длинных волос.
-Народ Кеймора! – заголосил Самсон Сананада, пока меня усаживали на колени перед ящиком и корзиной.
И без того тихая толпа стала ещё тише.
-Сегодня, третьего донсена, на день святого Голиспара, будет проведена экзекуция тех, о ком каждый из вас уже слышал. Тех, кто покусился на благополучие Великого Рода, Кеймор и его присных. Тех, кто устроил Резьбище в трущобах, и пожаром спалил Старый Город! Тех, кто сделался шпиками, рецидивистами и лицедеями, шпионя во имя наших врагов желающих сокрушить Великий Род!
Шепотки снова принялись подниматься.
-Хранительница Четырех Небес! – продолжал Самсон, отступив чуть в сторону, чтобы показать на Ниссу. – Она несколько лет несла своё бремя во имя Великого Рода и своих создателей! Она великий и искусный воин, потеря которого рвет мне сердце! Но так же, она предатель, который вкусил запретные словеса настоящего демона пришедшего из иных миров! У него нет имени! – рука плавно, театрально повернулась ко мне. – Он прятался за чужими лицами, принимал чины, которых не существует и сейчас, когда понял, что мы, инквизиторы Великого Рода, кинжал и пламя, сумели пленить его, лишился из своего лица. Глядите! Глядите, как обличаются его грехи, как они истязают его тело! И глядите, как его уста извратили подданных Великого Рода! Даже эльфийская раса, прославленная своей мудростью, пала жертвой демонической твари! Беглеца из тюрьмы Четырех Небес!
И тут-то поднялся гам. Люди затараторили, заохали, принялись выглядывать из-за спины друг друга, чтобы рассмотреть такую диковинку как я. Видимо кому-то особенно низкому и особенно злому это не понравилось и в толпе начали возникать потасовки, драки и стычки.
-Если вы когда-либо общались с этим отродьем! – палец Самсона все ещё указывал на меня. – Знайте, его когда-то звали Фарро из Гудвина. Подумайте, не забросил ли он вам в головы смутные мысли. Не терзают ли вас сомнения в необходимости мер, которые мы принимаем во имя Великого Рода!
Драчунов принялись оттягивать практики инквизиции, утаскивая тех далеко в арьергард представления.
-Инквизиция не схватила его раньше, потому что того требует закон, - говорил Самсон, сцепивруки перед собой. Выглядел он величественно. – Мы должны были убедиться, ведь каждый из вас заслуживает доверия! Невиновный не падет от руки, которая должна нести правосудие! И к тому же, нам требовался член одного из Домов-представителей! Золдрик из дома Крокодилов! Величайший воин, чья сила помогала нам отстоять море от варваров островитян! Тот, кто в одиночку оборонял крепость Лорден-каут от нападок демонов бездны! Он самонареченный Бессмертный! Его присутствие подтвердит, что сила церкви, сила Зрячих и сила инквизиции объединились против врага!
Все смотрели на Золдрика с благоговением. Видимо тоже ощущали те импульсы силы, которые из него исходили и питались этой силой, которая им недоступна. Значит вот он какой – глава дома Крокодилов, самонареченный Бессмертный. Злой дядька. У меня аж жопа вспотела... в лучшем случае. Возможно это не пот.
Затем палачу дали жест, и всех нас уложили лицами в корзины. Вид открывался прелестный, если не считать, что у меня на дне лежали кусочки оборванного салата. Спаржа, или что-то вроде того.
-Нисса из Норвиля! Хранительница Четырех Небес! Обвиняется в предательстве Великого Рода! В бегстве с заключенным собственной тюрьмы! В пособничестве и извращении нравственности Рода! В неоднократных убийствах и применении силы в отношении слабых! Приговор… смерть.
Инстинктивно, тело само закрыло глаза и съежилось. Но звук, глухой, гулкий, прошелся по ушам выбивая слезы. С таким звуком рубят головы.
Она просто непись… она просто непись… она просто…
-Дом
