зеркальным. Он замахнулся, кинжал вонзился в щит, оставив на нем едва заметный след. Бенедикт глубоко вздохнул.
– Так я и знал. Ты боишься ранить человека, – заключил он. – А вот этого уж точно не стоит бояться. Ты должен быть уверен, что сможешь вовремя остановиться. Тогда твои усилия хоть чего-то будут стоить. Давай еще раз.
Он поднял щит и приготовился держать удар.
– Ладно. Хочешь, чтоб я бил во всю силу? Будь по-твоему, – с вызовом ответил Акциос.
С одного удара пробить броню так и не удалось. Переломав впустую несколько десятков щитов и доспехов, ребята закончили тренировку и отправились готовить обед. А ближе к вечеру их ждала пробежка.
Бенедикту сложно давалось преодоление большого расстояния. Уже на середине пути он, задыхаясь, замедлялся до пешего шага, пока не находил в себе силы снова бежать. Ребятам потребовалось несколько попыток, чтобы определить комфортный для Бенедикта темп. В конце концов они смогли обогнуть озеро без остановок. Однако этого было недостаточно, чтобы уложиться в отведенное время.
Неделю за неделей парни, оставаясь на дежурстве, тренировали друг друга. И с каждым днем Акциос чувствовал, как раз за разом вместе с духовной силой крепла их дружба. Бенедикт оказался весьма порядочным человеком. Хоть он и вел себя зачастую высокомерно, но никогда не считал ниже своего достоинства иметь дело с простолюдинами. Еще будучи мальчишкой, водился в основном с простыми ребятами – так он сказал, разоткровенничавшись после одной из пробежек.
Новые испытания болью приносили всё меньше неприятных ощущений. Акциос терялся в догадках: или он начал привыкать, или из-за отсутствия добычи энергия хаоса перестала его беспокоить. Но и близость с таинственной девушкой так же таяла. Духовная энергия теперь откликалась гораздо быстрее. Акциос чувствовал, как она при малейших усилиях проносится по венам, и знал, что поцелуй пустыни сделал его сильнее.
Как-то раз после наказания, прежде чем отпустить Акциоса, Сайлас крепко схватил его за руку и пристально посмотрел в лицо. От леденящего взгляда светлых глаз по коже пробежал холодок.
– Как долго ты собираешься пренебрегать физическим развитием? Если будешь думать только о других, упустишь возможности для себя. В один день это тебя погубит.
От неожиданности внутри всё сжалось. Предупреждение Сайласа прозвучало как угроза, и Акциос еле сдержался, чтобы не вскочить со стула и рвануть к выходу.
– Чтоб ты знал, испытание болью мы можем устроить и без наказания, – проговорил Сайлас. – Свободен.
***
Бенедикт повадился врываться в комнату Акциоса без предупреждения. Рик каждый раз возмущался, но Бенедикту было всё равно. И вот с утра он заявился к ребятам в знакомом металлическом нагруднике.
– Это что, доспех Филипа? – спросил Рик.
– Нет, это мой, – невозмутимо ответил Бенедикт. – Филу он вдруг оказался не нужен. С того дня, когда Маркус его унизил на глазах у всех, он его ни разу не надел. Акциос, пошли.
– Сегодня же выходной, – заметил Рик. – И, вообще-то, мы с Акциосом собирались проверить одну теорию про неудачи на охоте. Что они как-то связаны с сердцем чащи.
– Твоя теория подождет. Вы не представляете, каких усилий стоило втиснуться в этот нагрудник.
– Рик, давай в другой раз. Я не думаю, что дело действительно в сердце чащи, – немного подумав, произнес Акциос.
– Идите куда хотите, – махнул рукой Рик. – Похоже, охота волнует меня одного.
Парни снова отправились в расщелину. Бенедикт был настроен решительно:
– Мы с тобой уже давно занимаемся, а бьешь ты до сих пор как девка! Теперь ты точно не сможешь оправдаться, я хорошо защищен, так что давай, – заявил он, подняв щит.
Акциос, не мешкая, нанес пару ударов, которые Бенедикт с легкостью отбил.
– Я уже бегать научился, а ты всё возишься. Прямо как твой отец.
– Мой отец?
– Да, Акциос, твой отец!
Акциос не понял, куда клонит Бенедикт, но тема разговора ему сразу не понравилась.
– Раскол! Причем тут он? Не смей о нем говорить.
– Посмею, еще как посмею! – Бенедикт с размаху вогнал щит в землю. – Твой отец, как и ты, боялся кое-кому навредить.
– Советую тебе заткнуться прямо сейчас, – сказал Акциос.
Он пожалел о том, что считал Бенедикта своим другом и успел рассказать про свою жизнь. Неужели он не понимает, что затронул то, что задевать не стоит? Акциос сделал еще удар, а Бенедикт и не думал останавливаться.
– Да он настоящий трус. Тоже боялся сражаться в полную силу. И к чему это привело? Где он сейчас?
– Он не трус! Он никогда не был трусом!
Акциос покраснел, на висках вздулись вены. Взгляд потяжелел, а костяшки побелели, всё крепче сжимая мерцающий кинжал.
– Бросил семью и помер!
Бенедикт еле успел закрыться от выпада. Реликвия Акциоса вспыхнула яркой аурой. Он обрушил энергию на щит, в момент расколовшийся на две части. Единственное, чего ему сейчас хотелось, – это заставить умолкнуть того, кого он по ошибке называл другом. От следующего взмаха кинжала не выдержала и броня Бенедикта. Лезвие прошло по металлическому нагруднику, как по ткани. Акциос отдернул руку.
Бенедикт замер, его глаза застыли в удивлении. Он бросил разбитый щит и стал ощупывать нагрудник в месте разреза. А потом растянул рот в улыбке.
– Видел бы ты свое лицо, – он расхохотался.
«Еще и смеется», – гневно подумал Акциос, а вслух выпалил:
– Тебе что, жить надоело?!
Он сунул кинжал в ножны и собрался уходить. Руки дрожали, сердце никак не могло успокоиться. Акциос понимал, что еще немного, и Бенедикту было бы не до смеха.
– Теперь мы квиты, Акциос, – Бенедикт всё продолжал мерзко хихикать. – Эй, подожди.
Однокурсник преградил путь, снова сделав лицо серьезным. Акциос попытался его оттолкнуть.
– Ты меня, конечно, прости, по-другому тебя невозможно расшевелить. Да стой же! Посмотри.
Бенедикт раздвинул прорезь в доспехах, из-под порванной одежды вывалился округлый живот без единой царапины. Выглядело это настолько нелепо, что Акциос невольно улыбнулся – как будто из кастрюли убежало тесто.
– А, тебе пупок мой понравился? – Бенедикт еще больше выпятил пузо вперед.
– Я же мог тебя убить.
– Не убил же. Я оказался прав, ты сдерживаешься. Но ведь можешь вовремя остановиться, видишь? Давай, выпусти пар, – предложил Бенедикт, подставив щеку. – Врежь мне, я заслужил.
Акциос замахнулся. Еще минуту назад он с радостью съездил бы по этой пухлой физиономии, но
