Меня насквозь пронзает дрожь. Боже. Это экстаз. Агония. И то и другое вместе.
— «Зеро» – знаешь, что он делает, принцесса? — Грейсон бросает мне вызов, жарко и чувственно кусая мою нижнюю губу, потом отстраняется, чтобы посмотреть на меня прикрытыми глазами. — Он ищет слабое место, играет с добычей, ломает её и заставляет платить.
Я вздрагиваю от чувственного тона его голоса и шепчу:
— Мне их жаль.
— Хм. Правильно. — Он прижимается ко мне своей эрекцией, наклоняется к моему уху, опаляя горячим дыханием. — Мне кажется, я знаю твою слабость, Мелани. Я знаю твою слабость. Твоя слабость… это я.
— Прекрати.
— Я бы прекратил, если бы ты сказала это серьёзно. Скажи правду, — командует он, затем заключает моё лицо в ладони и смотрит на меня возбуждёнными глазами, ожидая, что я отвечу. — Прямо сейчас. Скажи правду, — соблазнительно шепчет Грейсон, его горячее дыхание касается моего лица. — Ты плачешь? — Он отступает, его взгляд серьёзен и неумолим. — Плачешь… почему? Ведь я ещё не заставил тебя кончить.
Я хочу вырваться на свободу.
Но дрожу от жажды и желания. Это правда, что я хочу его тело, каждый горячий, восхитительный миллиметр, но больше всего на свете я хочу знать, кто он – кто этот мужчина, который оказывает на меня такое воздействие.
Он. Не. Настоящий, Мелани!
Он лжец, игрок, чёртов негодяй и мошенник. Он тебе не нужен! Он не тот, кто тебе нужен!
— Скажи мне, кто ты! — от растерянности я вдруг повышаю голос.
Грейсон смотрит на меня, в его глазах пробегают тёмные тени, затем он удивляет меня, когда отходит и садится на кровать. Ссутулившись, упирается локтями в колени и не отводит от меня взгляд, каждую частичку его тела терзают мучения. Грейсон проводит рукой по волосам, а я задумчиво наблюдаю, как отсвечивающие медью пряди одна за другой укладываются на место. Молчание затягивается, и когда напряжение начинает ощущаться физически, Грейсон нарушает тишину, в его голосе слышится тихая, жёсткая горечь.
— Меня вырастила мать, Лана Кинг. Когда она забеременела, то бросила отца, чтобы защитить меня. Однажды, когда мне было тринадцать, я пришёл домой и увидел её связанной в кресле с кляпом во рту в окружении мужчин, среди которых был и мой отец. Он предложил… — Грейсон замолкает, потом холодно усмехается. — Он сказал, что, если я убью одного из его людей, её освободят. Я не знал, что он заключил с ней сделку, что она сказала ему, что я не такой убийца, как он, и что он обещал отпустить меня, если это правда. Я не знал об этой долбаной сделке, когда взял предложенный им пистолет, прицелился, выстрелил и убил одного из его людей. И больше я её никогда не видел.
Голос Грейсона становится пустым и холодным, как эхо у старой могилы.
Я не уверена, то ли это из-за тона, которым он говорит, то ли из-за отсутствия блеска в его обычно ярких, красивых глазах.
— Дядя Эрик рассказал мне, что отец заключил сделку с моей матерью. Если я окажусь его сыном, он меня заберёт. Мать уверяла его, что я совсем на него не похож. А потом я застрелил человека. Не колеблясь. Просто выстрелил в него. — В душе буйствует война эмоций, чувства к нему запутанны и болезненны, как никогда. — Я сам обрёк себя на такую жизнь, — произносит он. — Наверное, мне следовало застрелить отца. Всё могло закончиться прямо тогда же. Но кровное родство – любопытная штука. — Он смотрит на меня с лёгким замешательством в ястребиных глазах. — Оно связывает тебя. Даже когда ты ненавидишь свой род, что-то в нём есть… — Грейсон бьёт кулаками в грудь. — Где-то здесь ты всё ещё верен ему. Я провёл с отцом восемь лет, надеясь, что он позволит мне увидеть мать. До тех пор, пока не понял, что он никогда не даст мне с ней увидеться, пока знает, что на самом деле мне на него наплевать. Поэтому я пошёл ва-банк, бросил его и попытался найти мать, выполняя небольшие поручения. Я пускался по каждому следу, который смог нащупать. И ничего. Она бесследно исчезла.
Грейсон держится непреклонно и гордо, но я наконец-то вижу хаос в его глазах. Представляю его, подростка, разрывающегося надвое. Использующего свой ум, чтобы выжить, в то же время пытающегося найти и защитить свою мать.
Каждое его тревожное слово проносится у меня в голове, его детство так отличается от моего, что мне сложно его понять.
— А теперь он умирает и призвал меня обратно. У него лейкемия, и отец хочет, чтобы я взял бразды правления «Андеграундом», — грустно смеётся он. — Я даже представить себе не могу такого человека, как он, больным. Но ему нужно передать свой факел. Ещё есть Уайатт, я знаю, что он был для отца большим сыном, чем я. Но ему нужен альфа. — Грейсон достаёт листок бумаги. — До того, как я увидел тебя в этом списке, считал, что смог выкинуть тебя из головы. Ту блондинку из моих снов. И тут снова ты. Ты сидела в грёбаном баре с каким-то грёбаным мудаком, который пытался отвезти тебя домой – и тут ты, чёртов дьявол в ангельском обличье под дождём.
— Даже не говори со мной о дожде!
— Ты сама хотела поговорить, поэтому я сейчас и говорю с тобой. — Грейсон идёт вперёд, останавливается передо мной, слабая улыбка растягивает его губы, сохраняя бесконечное количество печали. — Я не так хотел провести твой день рождения, Мелани. — Его голос – нежный шёпот, от которого сжимается сердце. Я не буду плакать, чёрт возьми, я не буду плакать. Я моргаю и сглатываю. — Всё, о чём я прошу – это позволить мне отпраздновать его с тобой, когда вернусь. Если мне удастся провести с тобой только один день, я хочу провести именно этот день. С тобой.
Мне невыносимо от того, как хорошо Грейсон меня знает. Как понимает меня. Как он воплощает в жизнь все мои мечты и разрушает все мои фантазии. Если бы в следующем году был такой день, когда бы он мне понадобился, это был бы мой день рождения. Но внезапно мне отчаянно захотелось домой.
— Ты уезжаешь прямо сейчас? — шепчу я.
Грейсон пытливо смотрит на меня, вздёрнув брови.
— Я должен. Ещё одна цель. Я в долгу
