Сквозь гвалт я услышал, как она кричит мое имя, как ее восклицание заглушает все остальное.
Я так быстро и остервенело летел по льду, что ноги горели. Благодаря двухминутному перерыву я чувствовал себя сильнее, чем за всю игру, и блокировал каждого игрока, который пытался применить силовой прием против меня или украсть шайбу. Я был очень сосредоточен – пас, бросок, перехват шайбы, пас. Мы хорошенько попортили нервы их вратарю после того, как они две минуты делали то же самое с нашим.
И словно в замедленной съемке, я увидел возможность.
Я вылавировал между игроками, передав шайбу Картеру, чтобы пробиться сквозь их защиту. Он вернул мне шайбу, идеально рассчитав время, чтобы исполнить красивый щелчок[15].
Я крутанул ручку и ударил точно в цель. Шайба пролетела мимо шлема вратаря и угодила в правый верхний угол ворот.
Нас оглушили радостные крики болельщиков. Гудок не просто прозвучал и оборвался, а продолжал гудеть, словно кто-то в пробке пытался отстоять свою точку зрения, минуту нажимая на клаксон. У меня зазвенело в ушах, когда товарищи по команде накинулись на меня. Мы кричали, прыгали и цеплялись друг за друга. А в следующее мгновение на лед посыпались кепки.
Я впервые забил хет-трик в НХЛ.
Кепки полетели со стропил и из-за стекла. Некоторые болельщики даже бросали плюшевых рыбок, показывая другой команде, что были уверены в нашей победе несмотря на то, что до конца игры оставались считанные минуты. Все, что мы могли сделать, – это отойти в сторону от игрушек и кепок, пока праздновали.
Но чем больше игрушек сыпалось, тем сильнее я улыбался, потому что все вело к уборке.
А значит, игра остановится.
Вырвавшись из толпы товарищей, я рванул к скамейке под громовую радость болельщиков. Я уворачивался от кепок, не сводя глаз с Мэйвен, которая тоже продолжала прыгать, кричать и праздновать.
Я перепрыгнул через бортики, и товарищи по команде, еще сидевшие на скамейке запасных, похлопали меня по плечам, но я протиснулся мимо них, мимо тренера, мимо всех остальных. Я уронил клюшку и сорвал шлем, встав перед Мэйвен.
– Я заберу это, – сказал я, стянув с ее головы кепку. Надел ее задом наперед, а затем заключил Мэйвен в объятия и поцеловал.
Это был первый глубокий вдох за последние дни – легкие с жадностью наполнились кислородом, когда я прижался к губам Мэйвен. Она обхватила меня руками за шею и прижала к себе, можно подумать, теперь я ее отпущу, а крик болельщиков взлетел до таких высот, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Я стиснул кулаками джерси, целуя Мэйвен сильнее, а мое сердце медленно собралось воедино.
Я снова стал целым.
– Ты здесь, – я прервал поцелуй, только чтобы прошептать эти слова, а потом снова заявил на нее права.
– Я здесь. – Она положила руки на мои влажные волосы и прижалась своим лбом к моему. – Прости меня, Винс. Прости, что сбежала. Прости, что я такая.
– Перестань, – покачал я головой и заткнул ее поцелуем. – Ты не виновата. И к твоему сведению, я до сих пор хочу прикончить этого козла за то, что вынудил тебя сомневаться в своих чувствах.
– Не волнуйся, я тебя опередила.
Я отстранился и приподнял бровь, смотря на нее.
– Ты прикончила его? Черт, – сказал я и прижал ее голову к своей груди, оглядевшись по сторонам. – Возможно, нам не стоит так опасно шутить, потому что в эту минуту тебя показывают по национальному телевидению.
Она рассмеялась, уткнувшись мне в грудь и хлопнув по ней, а потом посмотрела на меня блестящими глазами.
– Я покончила с влиянием, которое он на меня оказывал, – пояснила Мэйвен. – Я покончила со страхом.
– Знаешь, я тоже немного напуган.
– Сворачивайся, Танев! – услышал я крик тренера и, не оборачиваясь, догадался, что на льду почти убрали шапки. А еще мне не нужно было оглядываться, чтобы понимать: все камеры на арене направлены на нас с Мэйвен.
– Ты? – рассмеялась она. – Почему?
– Потому что я никогда не испытывал таких чувств, – признался я, поглаживая ее подбородок. – Мне так хреново было, Мэйв. Я как будто оцепенел. Видишь эти пятна? – спросил я, показав на пятна от глины. – Вот какой след ты оставила во мне. Ты везде. Ты хоть понимаешь, как пугает, что у тебя такая власть надо мной и без тебя даже с хоккеем я не чувствую себя живым?
– Понимаю. Прекрасно понимаю твои чувства. Именно по этой причине я и сбежала. – Мэйвен сглотнула. – А если мы все испортим?
– Этого не будет.
– Но все же, вдруг?
Я пожал плечами.
– Что ж, тогда, думаю, больше я никому не позволю меня уничтожить. – Я обхватил ее лицо руками и смахнул большим пальцем слезинку, скатившуюся по щеке. – Подари мне свое сердце.
– Оно и так твое, – сказала она, прижав меня к себе. – Не разбивай его, пожалуйста.
– Никогда, – пообещал я.
И снова поцеловал ее под очередной хор одобрительных возгласов. Мы вдыхали друг друга и держались изо всех сил. Я мог бы стоять тут вечно.
Но до конца игры оставалось еще три минуты.
– СЕЙЧАС ЖЕ, СОРОК ОДИН! – крикнул тренер, и его строгий тон подсказал мне, что даже с хет-триком меня ждет жесткая расправа, если я не подчинюсь сию же секунду.
– Иди, – сказала Мэйвен, толкнув в грудь.
– Кстати, этот гол я забил для тебя, – сказал я, стянул кепку и снова нахлобучил на ее голову. Я отошел, подмигнув, и Мэйвен покачала головой. Кто-то протянул мне шлем и клюшку, и я примкнул к товарищам на скамейке, когда шайба упала на лед.
Тренер уставился на меня так, словно хотел прикончить, но ухмыльнулся, покачав головой. Потом скрестил на груди руки и переключил внимание на арену. Я знал, что за эту выходку расплата не заставит себя ждать, но каждая тренировка, каждый круг, каждая минута боли того стоили.
У меня дергалось колено, взгляд был устремлен на лед, но теперь я совсем потерял концентрацию. Мне просто нужно, чтобы моя команда продержалась еще несколько минут. Нужно, чтобы эта игра закончилась.
Нужно, чтобы Мэйвен вернулась в мои объятия, в мою постель.
За минуту до конца игры соперники сменили вратаря, а тренер Маккейб произвел замену звена. Мы объединили усилия, чтобы выстоять против них. Уилл отбивал все попытки забить шайбу, а остальные держались на первой и второй линиях защиты, чтобы удержать счет.
И у нас получилось.
После финального гудка соперники изо всех пытались нанести удар, но Папаша Пи сдвинул колени и накрыл шайбу перчаткой.
И на этом
