украинец, приехав из деревни в город и получив образование, в быту быстро перестает говорить по-украински и переходит исключительно на русский язык — сам, никто его не заставляет! Мы, наоборот, всячески стараемся сдержать этот естественный процесс, "сохранить национальную культуру" и тому подобное. А если вместо этого — просто позволить украинцам говорить и писать на том языке, на котором они сами хотят? А хотят они — на русском. Так пусть на нем и говорят и его изучают. А украинский язык — только факультативно, по желанию. То же самое относится и к другим республикам. Если мы изменим свою политику в этом отношении, то сможем значительно сократить базу "республиканского национализма".
Что же касается "недостатков плановой экономики", то этот вопрос мы еще рассмотрим, — прибавил Сталин. — Возможно, потребуется расширение участия в экономике артелей и кооперативов… Расширение, а ни в коем случае не наоборот! Вот как, по словам лунянок, у Китая-то в их истории успешно все получилось с реформами… Хотя перед этим этот дурак Мао наворотил дел. А ведь наш товарищ Хрущев — может оказаться вроде него. Есть у меня подозрение, что без его участия в этих самых "недостатках плановой экономики", дело не обошлось…
— Так может его уже сейчас… ликвидировать? — осторожно поинтересовался Берия.
— Нет, не сейчас. Лучше сделать вот что…
* * *
Япония, Токио, Императорский дворец
— Так значит, вы покидаете нас… — произнес император Хирохито.
— Увы, да. У нас есть долг перед Землей и в нашей эпохе. Когда мы покинули ее — ей угрожал куда более страшный враг, чем все, с кем мы столкнулись здесь, — ответила Сэйлор Меркури.
— Я понимаю… Позволено ли нам будет найти вас позже — там, в будущем?
— Не думаю, что стоит это делать… В наше время мы всегда держались в стороне от связи с правительством, это здесь не было другого выхода. Ну и… мы бережем тайну наших вторых личностей — потому что вне битв с темными силами хотим жить, как обычные девочки.
— Я понимаю… — повторил император. — Но знайте, память о вас навсегда останется в Японии, и исключительно добрая.
— А вы не боитесь, что США после нашего ухода как-нибудь попозже решат отыграться? — поинтересовалась Юпитер.
— Вряд ли у них получится, даже если такое придет им в голову, — ответил Хирохито. — Вы дали нам хорошую фору, Содружество успешно развивается, связи между его членами укрепляются, а экономика растет. Мы не свернем с того пути, который вы нам указали, не только СССР может проповедовать дружбу народов! Индия теперь — наш надежный союзник. А Китай… Скоро наша армия его покинет, и, скорее всего, по итогам выборов там к власти придут коммунисты, но надеюсь, на этот раз они не будут такими радикальными, как маоисты в вашей истории — все-таки мы постарались сделать все, чтобы этого не случилось. Так что я надеюсь на добрососедские отношения и с ними. Кроме того, нам хотелось бы наладить крепкие связи с Советским Союзом — сейчас, когда наши интересы переместились в Юго-восточную Азию и на Тихий океан, а его — в Западную Европу, у нас больше нет причин для вражды, а вот общие конкуренты появились — такие, как предполагаемый союз США и Великобритании. Вы поможете нам договориться, станете посредниками между Японией и СССР?
— Конечно! — улыбнулась в ответ Меркури.
* * *
СССР, Подмосковье, дача Сталина
— Значит, уходите обратно… — констатировал Сталин. — Что ж, могу пожелать вам только доброго пути и победы над вашими врагами там, в будущем. К тому же сам факт того, что вы можете вернуться — при том, что далеко не все на Земле знают, когда именно это произойдет — может послужить сдерживающим фактором для некоторых горячих голов.
Да, вам, как японкам, наверное, любопытно узнать насчет будущего атомной бомбы? Что ж, могу открыть этот секрет: работа над ней продолжается и у нас, и, насколько нам известно, в США. Хотя сейчас этот проект перестал быть у американцев приоритетным, думаю, все же рано или поздно она будет создана — ставшие известными научные знания уже не спрячешь обратно в головы ученых. Соответственно, и мы должны будем создать свой противовес… Но надеюсь, что, когда это произойдет, обстановка в мире не будет столь острой, чтобы понадобились новые Хиросима и Нагасаки. И я считаю, что вы правы — сейчас нам действительно стоит обратить больше внимания на Азию и наладить дружеские отношения с Японией и СНАГ. Что же до Европы, то мы намерены соблюдать нейтралитет освобожденных государств, если и они сами будут выполнять все наши условия. Польша, Чехословакия, Греция, Болгария, Франция, Бельгия… По правде говоря, этих государств слишком много, чтобы повесить на СССР заботу о них всех — тем более, что в вашей истории польза от подобного поступка с Восточной Европой оказалась сомнительной. Думаю, со временем мы отпустим в свободное плавание и венгров с румынами и финнами. А вот Германия и Италия… их нам придется, так сказать, держать при себе — после двух развязанных мировых войн в течение полувека — слишком уж опасно оставлять эти страны, подобные главным заводилам в драке, без контроля.
— К тому же, именно в них сейчас наиболее сильны коммунистические настроения, — понимающе кивнула Меркури. — А позже в Германию еще и вернутся после плена миллионы солдат, подвергшихся в Советском Союзе действию пропаганды…
— В общем, да. Мы не станем мешать немецкому и итальянскому народам, когда… то есть если они впоследствии выберут на выборах именно свои коммунистические партии. Если Германская Демократическая Республика и Итальянская Народная Республика станут нашими союзниками, то, занимая очень удобное положение прямо в центре Европы, в случае чего — они не позволят тем силам, которые могли бы захотеть развязать новый пожар европейской войны, действовать так же уверенно, как это было перед Второй Мировой. Захватывать и советизировать Европу мы не намерены, но и позволить ей снова стать ареной кровопролитных войн, которые пагубно отразятся и на нас — тоже не хотим. Можете радоваться: ваши лозунги мира во всем мире упали на хорошую почву. Мир к западу и востоку от наших границ — мы намерены помочь сохранить.
— В таком случае, и мы можем пожелать вам только успеха в этой трудной работе, — серьезно кивнула Меркури.
— И последнее, — добавил Сталин. — Насчет того, о чем вы ни разу — видимо, из вежливости — не упоминали. Насчет моей тирании или диктатуры — не знаю, как это называли в вашей эпохе…
"Васильковый" майор Васильков даже закашлялся,
