— Раскрой крылья, пожалуйста.
— Сам не справляешься, приходится просить, — хмыкаю я.
— Приходится, — соглашается он.
Ожидаю, что он прихватит меня за ягодицы или снова игриво прикусит в основании шеи, но нет, Элор убирает руки и просто ждёт.
— Опять всё сама, всё сама, — ворчу, но крылья выпускаю.
Разминаясь, взмахиваю ими пару раз и складываю на спине. Теперь ягодицы прикрыты, спина — почти.
— Спасибо, — благодарит Элор.
— Чувствую себя животным в зоопарке. — Со вздохом переворачиваю страницу.
Да, Элор умеет удивлять и в ступор загонять тоже умеет.
Прикосновение к плечу оставляет меня равнодушной, но когда пальцы соскальзывают в пространство под крылом, там, где перепонки соединяются с кожей спины, меня словно током дёргает. И прикосновение Элора становится ещё нежнее. Он поглаживает это укромное местечко, а у меня все чешуйки под кожей зудят. Щекотка концентрируется на задней стороне шеи и у её основания. И внизу живота.
Похоже, эти места под крыльями такая же чувствительная зона, как основание шеи.
А затем пальцы Элора соскальзывают по крылу.
В этих ощущениях нет сексуального отголоска — сами по себе крылья малочувствительны, особенно перепонки, но… это интимно. Вот так в человеческом виде прикасаться к ним дают только близким существам, портным с модистками и целителям.
Нежно, но непреклонно, Элор расправляет моё крыло, гладит по каркасу. Целует перепонку. После чего опять собственными руками складывает крыло и поглаживает меня по узкой полосе неприкрытой спины.
— Можешь убирать.
— Спасибо за разрешение, сама бы не посмела. — Стремительно, с хлопком, втягиваю крылья. — Ну что, осмотр окончен, я признана годной к несению брачной службы или есть недочёты для исправления?
Тихое сопение, а потом полное вселенского смирения:
— Перевернись на спину, пожалуйста.
Картинно морщусь:
— Только не говори, что начинаешь сначала. Хочешь взять меня измором?
— Я изучил не всё.
Мгновенно понимаю, о какой неизученной части он говорит и фыркаю:
— Можно подумать, ты ничего подобного не видел.
— Подобное видел, а вот тебя — нет.
Перевернувшись вместе с папкой, сгибаю и раздвигаю ноги:
— На, смотри. Драконесса я. Член нигде не прячется.
— Знаю, — терпеливо поясняет Элор и проводит ладонью по внутренней стороне бедра.
Волна знакомых волнительных ощущений пробегает по ноге и отдаётся в позвоночнике. В этот раз прикосновения не невесомы, хотя по-прежнему очень нежны. Вверх-вниз, вверх-вниз — чувственно и тревожно. Я отстраняюсь от этих ощущений. Я не хочу ничего такого переживать.
Буквы. Сосредотачиваюсь на буквах. Считаю гласные, пока горячая ладонь скользит по коже в очевидной призывной ласке.
Элор перебирается ко мне между ног:
— Я помню об уговоре, не волнуйся.
Его руки накрывают мои разведённые колени, спускаются к бёдрам. Ухватив меня, Элор пятится назад, к краю постели.
О, только не это!
Вновь подводит руки к коленям и спускает к бёдрам, практически нависает надо мной, упираясь макушкой в папку. Снова даёт ощутить жар собственного тела. Его голова всё сильнее толкает папку в моих руках.
— Я читаю, — напоминаю сквозь зубы, пока горячие пальцы гладят мои ягодицы.
— Извини… — Рыжие пряди падают на живот и щекотно мечутся, пока Элор отодвигается назад, по нежному меху покрывала стягивая меня к краю.
Сам он слезает на пол и осторожно опускает мои стопы на мех.
Смотрит.
— Может, тебе лупу дать? — предлагаю я, чтобы смягчить ощущение неловкости.
Ну в самом деле, зачем меня там разглядывать? Когда трогает — это ещё можно понять, но смотреть? Зачем? Какой в этом смысл? Неужели вид нравится? Но чем? Складки и складки — совершенно ничего интересного. На мой взгляд.
Край постели между моих ног проминается под тяжестью Элора, его ладони скользят по внутренним сторонам бёдер к паху, а дыхание обжигает колено, смешанное с поцелуями — спускается ниже постепенно, обжигающе, пока не добирается до тех самых складочек.
Дарион пробовал такой сомнительный способ доставить удовольствие. Мне было неловко. Глупая затея.
Прикосновение пальцев к промежности щекотно. Вздрогнув, я заставляю себя замереть и не дёргаться. Ну трогает и трогает, это не смертельно. И у меня тут такое личное дело авантюрное перед носом, есть на что отвлечься…
Мне почти удаётся отстраниться от мягких осторожных касаний пальцев, от ощущения дыхания там. И мягкое движение языка я сначала отмечаю лишь краем сознания. Поглаживания, осторожные, будто пёрышком, прикосновения губ…
Элор действует уверенно, я так же твёрдо уверена, что это ни к чему, кроме усталости его языка, не приведёт. Знаю, что скоро он устанет и сдастся.
Я почти праздную победу, как вдруг движение его языка отдаётся в теле лёгким жаром.
«Ничего такого в этом нет, — успокаиваю себя, — ничего особенного в этом нет».
Но язык Элора, его осторожные посасывания вызывают напряжение — приятное натяжение внутри.
Вдруг пальцы проскальзывают в меня — неожиданное и яркое движение, заставившее шире распахнуть глаза и осознать, насколько влажно внутри.
«Да не может быть», — я впиваюсь взглядом в слова, буквы, пытаюсь членить их на гласные и согласные. А пальцы выскальзывают и опять проникают внутрь, и язык выписывает круги, пробуждая непривычный трепет внутри.
Я стараюсь не думать о происходящем между ног, о разливающемся там тепле. О том, что неловкости я не ощущаю.
Буквы — я думаю о них. Пытаюсь расслабиться, дышать размеренно.
Элор не задвигает пальцы глубоко, нет, он лишь чуть толкает их внутрь и вверх, но ощущения… обжигающие. Очень влажно. Тревожно.
«Нет, я держу себя в лапах», — я заставляю себя искать первую букву алфавита в тексте перед моими глазами. Судорожно переворачиваю страницу и снова заставляю себя искать эту букву, я борюсь с мягкими судорогами, накатывающими на ноги. Переворачиваю страницу. А внутри растёт напряжение. Словно внутри меня звенят струны, и они тянутся от кончика языка Элора через ноги и позвоночник к моим крыльям.
Трепетное, звенящее ощущение концентрируется и разливается внизу живота, концентрируется и разливается в такт движениям пальцев и языка Элора, удивительно слаженных, попадающих в ритм, усиливающих этот ритм.
Резонанс.
Я успеваю подумать, что все его движения входят в резонанс с дрожью этих внутренних струн, когда внизу живота мощной волной прокатывается сладкая судорога, и эти натянутые струны со звоном выдёргивают мои крылья из спины.
