class="empty-line"/>
— Ладно, вали отсюда, я буду отдыхать.
— Лучше уезжай.
— Достал, то уезжай, то из дома не выходи, определись уже, а то бесит, ц.
— Разве может такая милюзга, что-то знать?
— Это ты обо мне?
— С тобой происходило, что-нибудь странное?
— Ага, — расширяю глаза, — Мой сосед поехавший, — серьезно произношу.
— Тх, ты же просто ребенок, — выходит из-за стола.
— Господи, всем кому не много за двадцать ведут себя как пердуны старые?
— Чего?
— Я говорю как оно, жить такую длинющую жизнь дедуся?! — Кричу словно он глухой.
— Ты какое-то недоразумение.
— До свидания старикан, — машу рукой перед его лицом. Прищурив глаза цвета шторма, после короткой паузы, он ушел.
Оволосеть, чего он привязался ко мне?! То пропал, то снова появился. Ведет себя здесь как в своем доме… а черт возьми, я же делала тоже самое и врывалась в его квартиру и спала в его постели. Интересно, а где спал он, когда я там была? Ой, бррр, к черту его. Странный какой-то.
Включив телефон отправляю сообщение Никите, затем решаю собрать вещи с пола в своей комнате и постирать их. Ещё светло, ничего же, если схожу в прачку? Не успев ничего сделать получаю кучу сообщений и жужжащий телефон, который не собирается затыкаться.
— Говорите, — включив на громкую связь, бросаю трубку на кровать складывая одежду в мешок.
— Оливия!? Почему не отвечала столько дней?!
— Тоже отчитывать будете?
— Нет, прости.
— Я же предупреждала, что уеду в горы где нет особо связи.
— Ты просто сказала, что уезжаешь на несколько дней.
— Ну и что? Конец света наступил?
— Оливия, послушай… Нет, давай, я сейчас приеду и мы поговорим.
— Но я собираюсь стирать, — недовольно цокнув, падаю на кровать.
— Соберись, я буду через двадцать минут.
— Что за спешка. Боже, окей, — отключаю вызов.
Когда я стала такой популярной? А, это ведь не считается, он особый отдел, пх. Зачем мне одеваться? Хотя в прачку идти в зайчике не совсем уместно. Натянув джинсы, футболку и куртку из мягкого шерпа белого цвета, обуваю обычные белые кроссовки. По-моему они даже не мои, а мамины. Ай не важно. От Константина пришло сообщение, что он ждет в машине. Так быстро? Спустившись вниз выхожу на улицу захлопнув дверь.
— Прошло не двадцать, а всего десять минут, — пристегиваюсь ремнем безопасности сидя на переднем сидении.
— Привет.
— Ага.
— Хорошо отдохнула?
— Не плохо. Вы приехали об этом спросить?
— Нет.
— Зачем тогда?
— Прокатимся?
— Да езжайте уже, я даже пристегнулась, — дергаю за ремень.
— Голодная?
— Вообще да. Угощаете?
— Куда едем?
— Точно не в итальянскую, корейскую, китайскую, индийскую кухни и не фастфуд.
— Конфет купить?
— Почему конфет?
— Ты перечислила всё, что есть в этом городе, ничего не осталось.
— Давайте в столовку на перекрестной улице?
— Я там часто обедаю, — удивился Константин.
— А я там часто покупала обеды, а папе говорила, что сама приготовила специально для него, — улыбаясь вспоминаю о нём.
— Не умеешь готовить?
— С чего вы взяли? Пс.
— Предположил просто.
— Не умею, — отворачиваюсь.
— Почему?
— Я что обязана уметь готовить?
— Нет наверно, но хоть, что-то умеешь делать? Картофель например пожарить?
— Не умею. И я не ем такое, это тяжелая пища.
— Совсем ничего не умеешь?
— Да что здесь такого?!
— И пельмени варить?
— Мне не нужно это было. Мы хорошо жили и я привыкла делать доставку или питаться в кафешках.
— И как питаешься сейчас? А помню, ты не кушаешь дома, потому что…
— Не потому что, — перебиваю его, — Вы других тем для разговора не знаете? Постоянно о еде? Почему поваром не стали?
— Не получилось, ахах, я сжег кухню, когда мне позволили попробовать приготовить суп из морепродуктов.
— Да сами не лучше меня, а так удивлялись, будто шеф Ивлев воплоти, пх.
— Если бы у меня было свободное время, я был бы не против чему-нибудь научиться.
— Ага, кто бы оплачивал ремонт после каждой вашей готовки?
Смеясь, обстановка разрядилась, хотя изначально Константин был довольно напряжен. Подкатив к фирменной столовой в этом районе, выгружаемся мило болтая. Внутри длинные стеклянные витрины с разнообразными домашними блюдами. Папа больше всего любил тушенные баклажаны и пюре с отбивной из говядины. Выбрав рис и куриную котлету присаживаюсь за стол. Константин с хмурым лицом занял место напротив.
— Ну что могло случиться пока вы стояли в очереди?
— Покушай, потом отвечу, — даже ложку не взял со стола.
— Пс, ладно, — набиваю рот рисом.
— Вкусно?
— Нормально, — отламываю кусочек котлеты.
— Ты ничего не взяла попить.
— Я не хочу.
— Я могу сходить, это не проблема, — кладу вилку на стол проглотив котлету.
— Говорите.
— Что?
— Вас, что-то тяготит с самого начала. Я наелась, слушаю.
— Оливия.
— Это касается убийств?
— Нет.
— Чего тогда мнетесь? — Усмехаюсь расслабившись.
— Кира в больнице.
— Кто? — Не поняла о ком речь.
— Твоя мама, — теперь поняла. Смотрю на рис в тарелке.
— Почему? — Шепотом вопрошаю.
— Она попала в аварию.
— Что? У неё не было машины вы, что-то путаете, возможно это не она?
— Она не ехала на машине, она переходила дорогу пешком.
— Где она?! — Вскакиваю со стула, — Зачем вы привезли меня сюда, а не в больницу к ней?!
— Успокойся пожалуйста, мы сейчас поедем к ней.
— Давайте же! — Выхожу на улицу.
— Оливия, — следом шел Константин.
— Нужно ехать! Быстрее!
— Мы поедем, но тебе стоит успокоиться.
— Значит ли это, что из больницы я уйду вместе с мамой?! — Продолжаю кричать, но уже в машине.
— Нет, ты с ней не сможешь уйти, — запустив двигатель, Константин выезжает на дорогу.
— Черт… черт… черт…
Больше не произнесла ни слова, да и он не задавал вопросов. Оставшийся путь мы провели в тишине. Подъезжая к больнице в центральном районе, оставляем машину на подземной парковке поднявшись в лифте на второй этаж. Иду за мужчиной, не чувствуя собственного тела. В голове туманно и путано, уверена, что не отвечу не на один вопрос, если спросят. Не верю. Бред какой-то. Это не она. Перед дверью в палату, Константин останавливается, чтобы о чем-то поговорить с медсестрой, но я пихнув его залетаю внутрь.
На одинокой кровати лежала она. Лицо такое бледное, хоть скрыто наполовину маской для подачи кислорода, словно не живое, через чур ровная и гладкая кожа. Глаза закрыты, руки поверх одеяла с приклеенными трубками, или капельницами, что это вообще и зачем?
— Мам..?
— Сюда нельзя!
— Прошу вас, это ее мать.
— Я говорю нельзя!
— Позвольте ей побыть с ней несколько минут, — умолял Константин какую-то женщину.
— Это запрещено! Это реанимация!
— Я понял, я заберу её через минуту, если позволите?
Сжав мамину руку
