нашел в алфавитном указателе детские больницы, отыскал нужный район, запомнил адрес и быстрым шагом вышел из института.
Ему показалось, что с момента как он покинул подвал, прошли уже сутки, хотя на самом деле — минут двадцать, не больше.
Он добежал до трамвайной остановки, юркнул в подошедшую тройку и прошел в самый конец, чтобы видеть удаляющийся институт с гигантской параболической антенной на крыше.
Петя как-то говорил, что его мама ищет инопланетян и проектирует какие-то секретные устройства для этого.
Никто не помчался за трамваем, но он отнюдь не почувствовал себя лучше. Даже наоборот.
Через пять остановок в левом по ходу движения окошке показались большие запыленные окна прачечного комбината. Ему показалось, то в одном из них он увидел маму, задумчиво сидящую за письменным столом. Витя инстинктивно дернулся к выходу.
— Остановка «Прачечный комбинат», — произнесла вагоновожатая по громкоговорителю.
Ему стоило огромного труда удержать себя на месте, глядя как с шумом закрываются двери, отрезая путь к отступлению.
Запустив руку в карман, он нащупал двадцать пять рублей, которые взял из деревянного ящичка в подвале перед выходом. Меньшего достоинства купюр там не было. Витя поклялся положить деньги на место, если они ему не понадобятся, но отправляться в дальнюю поездку с пятьюдесятью копейками в кармане он счел слишком рискованным делом.
А еще под коробкой с деньгами он обнаружил странный предмет черного цвета с серебристым ободком. Штука была в кожаном, довольно потертом чехле. Увесистый и ладно сделанный предмет напоминал… фонарик? Нет, это точно был не фонарик. Когда Витя взял чехол в руки, предмет выскользнул оттуда словно скользкое мыло. У него душа ушла в пятки, хорошо, что падение смягчилось множеством тряпок, тетрадей и проводов, находящихся в ящике. Круглая кнопка на предмете внизу не отзывалась на нажатие, также, как и кнопки по бокам. Вероятно, какой-то импортный вольтметр…
— Надо будет спросить у Шершня, что это за штука такая… — пробормотал он, глядя как вошедшие пассажиры опускают монетки по три копейки в щель автомата и откручивают себе билеты.
Трамвай проехал остановку «Пруды», за ними следовала «Школа милиции». Двери открылись и в вагон зашла шумная компания молодых курсантов-милиционеров — оживленные и веселые, они наперебой обсуждали предстоящий финал чемпионата СССР по футболу.
— Корней, ты слышал, кого Садырин хочет поставить на место крайнего…
— Морозов сделал ему команду, он на все готовенькое пришел!
— Сам ты на готовенькое! Зенит — чемпион!
Витя краем уха слушал их разноголосую и очень эмоциональную речь. Довольные, веселые ребята, а главное — все они в безопасности и даже понятия не имеют, что рядом…
Он замер.
В переднюю дверь трамвая медленно поднялся взлохмаченный человек в измятом плаще. Несмотря на довольно прохладную погоду, шапки или шляпы на нем не было. Вите редко доводилось видеть таких людей — разве что возле вино-водочных магазинов, да и то… Выглядел он как бомж в Америке, которых нередко показывали по телевизору, обличая западный образ жизни и трудности простых людей.
Бормоча извинения, человек потеснил спорящих милиционеров, протиснулся между ними и когда оказался в центре вагона, поднял голову.
Взгляд его уперся в Витю. Трамвай закрыл двери и, покачиваясь, начал разгоняться.
Мальчик почувствовал мерзкий холодок между лопаток.
Сначала он даже не понял, кто стоит перед ним, но, когда, наконец, до него дошло, ему стало еще хуже. Витя попытался отвести взгляд, но не смог.
Это был почтальон, Николай Степанович. Вчера его лицо Витя заметил сквозь запотевшее окошко милицейского уазика.
Минута, в течение которой они смотрели друг на друга, показалась Вите вечностью.
Затем Николай Степанович шагнул вперед, едва не упал на повороте, но один из милиционеров поддержал мужчину за локоть и даже спросил:
— Вы хорошо себя чувствуете?
Николай Степанович сконфузился.
— Простите, оступился.
— Ничего страшного, здесь тройку всегда здорово мотает, лучше держитесь!
Почтальон кивнул, выудил из кармана три копейки, оторвал талончик и подошел к замершему от ужаса Вите.
— Привет, — сказал он хриплым простуженным голосом. В его голосе отчетливо слышались нотки извинения и крайнего смущения. — Я… это… — Он кивнул и пожал плечами.
— Здравствуйте, — тихо сказал Витя.
«Выбежать на следующей⁈ — лихорадочно соображал мозг. — Но тогда до больницы слишком далеко и есть вероятность, что бандиты идут следом, выслеживая его на такси».
— Ты… не бойся, — сказал почтальон… — Я ничего не делал… меня отпустили вот… просто шел там рядом, помог тете… Ольге Викторовне и вот…
Витя кивнул, посмотрел на Николая Степановича, в глазах которого стояли слезы и вдруг ему стало ужасно жалко этого маленького застенчивого человека. Тетя Оля его отвергла, это уже ни для кого не было секретом, и вот… еще и арестовали, да не просто так, а по жуткому подозрению…
Витя подался вперед и… решился.
Ему нужна была помощь взрослого, иначе… он не знал, что делать.
— Николай Степанович…
Почтальон поднял глаза. Одна лямка его пустой сумки упала, вторая еле-еле держалась на хлипком плече.
— За мной гонятся бандиты. Они избили моего друга… Шершня… вы знаете Влада… он сейчас в больнице, в реанимации. Я… я не знаю, что мне делать… они придут к нему и будут пытать, потому что хотят что-то получить от него… — Витя вытер тыльной стороной ладони набежавшую слезу. — Я должен предупредить его, помочь! — Он посмотрел на поредевшую стайку курсантов, продолжающих спорить о чемпионате. — Но ведь меня даже не пустят в больницу!
Николай Степанович поправил сумку. Витя подумал, что сейчас он обернется и крикнет милиционерам:
— Ребята, вместо того, чтобы обсуждать футбол, помогите лучше мальчику и его другу! За ними гонятся бандиты!
Но вместо этого, он положил Вите руку на плечо, наклонился и прошептал:
— Несколько дней назад я видел, как утром за Владом шли какие-то парни. Я не придал этому значение, хотя они показались мне странными, нездешними. Вчера вечером один из них стоял под деревьями в роще. Я видел его там. Такой высокий, дылда.
Изумленный Витя кивнул.
— Да! У него еще на руке эта… как у зеков… татуировка с черепом!
— Татуировка? С черепом? Это не зеки… — Николай Степанович покачал головой. — Это куда опаснее… Когда это случилось? Когда увезли Влада? — быстро спросил он.
— Сегодня! Они пришли ко мне домой, Шкет… — Витя осекся, — мой одноклассник показал, где я живу.
— А ты тут причем? — почтальон оглянулся, но
