с примесью абсента ― темные, загадочные и вызывающие привыкание. Где-то на задворках сознания я сознавал, что стал зависим. Теперь я никогда не избавлюсь от желания вкусить сладость ее крови. Но что еще хуже? Мне было все равно.
Ведь один укус изменил меня навсегда.
Я оторвался от ее шеи, с уголка моего рта капала кровь, и поцеловал ее. Тея стонала и всхлипывала, пока поцелуй становился все глубже, и каждый звук был тихим поощрением, подталкивающим меня к завершению. Я прервал поцелуй, наши глаза встретились, и я прорычал: ― Ты принадлежишь мне.
― Да, да, да, ― повторила она, не сводя с меня взгляда. ― И ты принадлежишь мне, поэтому я хочу почувствовать, как ты наполняешь меня. ― Последняя непристойная просьба толкнула меня через край, и я с громовым стоном кончил, опустошаясь в нее снова и снова, пока она прижималась ко мне.
Когда из меня была выжата последняя капля удовольствия, я прижал ее к себе и обнял, слушая, как ее дыхание приходит в норму, а наши сердца постепенно замедляют свой общий ритм. Через несколько минут я опустил ее на стол.
― Что ты делаешь? ― подозрительно спросила она, когда я нагнулся, чтобы покопаться в груде посуды и столового серебра, которые я отправил на пол. ― Думаю, для них уже слишком поздно.
― Я знаю об этом, котёнок. ― Я ухмыльнулся и поднял салфетку. Быстро осмотрев и убедившись, что на ней нет осколков фарфора, я расправил ее одним движением. ― Но сегодня я не первый раз устраиваю беспорядок.
― Действительно, ― сказала она с ухмылкой, которую я не мог не поцеловать.
Тея спокойно наблюдала за тем, как я нежно устраняю следы нашей страсти на ней. ― Ну, теперь я совершенно уверена, что мы нарушили все санитарные нормы.
Она не ошиблась. Я отправил испачканную салфетку в карман с ее трусиками, прежде чем убрать член обратно в штаны. Но оставалось еще одно дело ― ее рана.
― Дай мне посмотреть.
Она заколебалась, прежде чем повернуть голову и позволить мне осмотреть ее шею.
Проколы были идеально круглыми. Несмотря на свое неистовство, я смог не порвать ее кожу. Кровотечение прекратилось, но для заживления потребуется время, которого у нас не было.
― Можно мне? ― спросил я.
― Но твои следы…
― Шрамы останутся, ― мрачно сказал я, не зная, как к этому относиться. Часть меня ненавидела то, что я сделал. Но Тея просила об этом ― моя пара просила об этом, ― и я не мог отказать ей в удовольствии. Как я мог злиться на свою несдержанность, если она хотела именно этого? Но нужно было установить правила и пересмотреть границы. Учитывая, как часто мне нужно обладать ею, я не мог питаться каждый раз. Я бы истощил ее.
А пока я ждал ее разрешения. Через секунду она кивнула. Подняв свое запястье, я прокусил его, пробив артерию. Рана моментально затянется, поэтому я быстро протянул ей руку. Она без колебаний приняла ее и выпила. От одного взгляда на то, как она пьет мою кровь, я снова стал твердым. Если бы она была вампиром…
Я выкинул эту мысль из головы. У нас были и другие заботы, но где-то в глубине души зашевелился страх, который я почувствовал, услышав о ее матери. Нам нужно было об этом поговорить.
И как можно скорее.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Тея
Ветер хлестал меня по лицу, пряди волос прилипли к мокрым от слез щекам. Один солнечный луч проник сквозь тучи и осветил надгробия вокруг меня. Словно по сигналу раздалось пение птиц ― мир вернулся к своему естественному ритму после бури. Я закрыла зонтик и наклонилась, чтобы убрать с мраморного камня несколько опавших листьев и букет завядших пионов, который оставил кто-то неизвестный. Кто мог прийти сюда спустя столько времени? Если бы все зависело только от меня, здесь не было бы даже могилы. Это было так ненужно, хотя я и не могла понять, почему. Просто это было… неправильно.
Тем не менее, я хотела увидеть ее. Это было нормально, верно?
― Теперь ты счастлива? ― Сабина появилась рядом со мной, плотнее запахивая шубу, чтобы защититься от пронизывающего ветра.
― Наверное. ― Я напряглась, пытаясь разглядеть надпись сквозь мох и грязь, покрывавшие надгробный камень. Могилу давно никто не убирал. Может быть, засохшие цветы оставил проходящий мимо незнакомец. Скорее всего, и вправду никого не осталось, кто бы помнил.
― Это ненормально, ― сказала она. ― Зачем ты здесь? Ты не лежишь в этой могиле. Ты стала вампиром.
Нахмурившись, я прищурилась и наконец разобрала надпись на надгробии: Тея Кларибель Мельбурн. Я отступила на шаг, когда увидела даты, указанные под этим именем.
Мое имя.
Я посмотрела на Сабину, но она исчезла. Моя нога зацепилась за что-то ― камень. Нет ― череп. Вскрикнув, я попыталась удержаться на ногах, но упала ― не на грязную землю, а в глубокий колодец. Чернота поглотила меня. Я падала, руки пытались найти то, за что можно ухватиться, но пальцы встречали только воздух.
Я собиралась умереть.
Но я уже была мертва.
Мертва.
Мертва.
Мертва.
Это слово заглушило мои крики, загнав их обратно в горло, пока я падала.
И тут мой палец зацепился за что-то. На ощупь это была ткань.
― Тея! ― Тьма затрепетала, словно отреагировав на этот голос.
― Тея! ― Она трескалась, не в силах противостоять ему.
Губы встретились с моими, и электричество зазвенело вокруг меня, уничтожая остатки мрака. Я цеплялась за поцелуй, как за якорь, пока снова не почувствовала солнце на своем лице.
― Это был сон, любовь моя, ― прошептал Джулиан, прижимаясь к моим губам.
― Что? ― Я моргнула, веки были тяжелыми после сна, и обнаружила его лицо в нескольких дюймах от моего. ― Я…
Он ждал, отодвинувшись ровно настолько, чтобы я могла сесть. Я оглядела элегантный салон, натягивая простыню на свое обнаженное тело, хотя дверь нашего личного помещения была закрыта. Снаружи небо посветлело, и крыло самолета прорезало белые облака. Когда я заснула, за бортом была бесконечная ночь.
― Это был всего лишь сон, ― мягко сказал он, когда я не смогла закончить свою мысль.
Я кивнула.
― Мы почти на месте, ― сказал он, и я почувствовала облегчение от того, что он не спросил меня, что мне приснилось. Я не была уверена,
