и друзей. – Филипп дернулся, но Смерть сделала замысловатый пас рукой, от которого громко хрустнул сустав, а ограничитель так и не смог шагнуть, попутно, осознавая, что совершенно лишился возможности двигаться.
– Так вот, я не стану тебе мешать, Данко. – Анна беспокойно переводила взгляд с Алекса на Смерть. Интересно, о чем она еще знает?
* * *
Костер брызнул искрами, как только Смерть произнесла первые слова.
– Я призываю в свидетели стихии! Да свершится обряд!
– Да свершится обряд. – повторили в один голос Ветер, Мрак и Снег.
– Сын Человека, – Смерть намеренно выделила первое слово, – примешь ли ты службу? Будешь ли ты нести ее справедливо и беспристрастно? – На этот раз Смерть подчеркнула последнее слово.
– Буду. – Твердо ответил Алекс. – В двух шагах плакала Лола, опираясь на плечо Валерии.
– Ты знаешь об условии.
– Забирай. – Алекс сглотнул. Одно дело воображать себя героем, другое дело быть им. Второе оказалось намного страшнее.
Смерть приблизилась к Данко, протянула костлявую ладонь к грудной клетке. Алекс зажмурился, приготовившись потерять сознание, умереть, хотя едва ли бы он тогда мог служить кому-то, когда почувствовал прикосновение холодных пальцев к лицу.
– Глупый мальчишка. Оставь себе свое храброе сердце. – Говори! – Смерть повернулась к Анне. Та испуганно взглянула в ответ.
– Что же ты, добрая женщина? Ты же с самого начала хотела меня обмануть. Так вот, говори! Я разрешаю.
– Но… Это…
– Что это? Это сработает. А я своего слугу и без того заполучу. – Анна искала взглядом Алекса. – Говори! Иначе я передумаю. Стихии на всякий случай приблизились к Человеку.
– Да не о нем речь. Этот, итак, почти мой.
– Но почему ты… Вы помогаете нам? – Анна подняла голову.
– Хочу посмотреть, что из этого выйдет.
* * *
– Эй, подождите! – Данко бежал по причалу вслед за ускользавшим от него мотивом. Та, что настывала мелодию, уже почти повернула на улицу, которая неизбежно увлекла бы ее наверх и растворила в суматохе Города. Девушка обернулась, встречаясь взглядом с парой незнакомых глаз.
– Что Вам?
– У Вас моя шляпа.
– И только? – Она повертела в руках головной убор, словно не понимая, откуда тот взялся. Машинально погладила края.
– Возможно не только. – Данко робко улыбнулся.
– Нахал! Девушка бросила шляпу в руки оторопевшему Данко, резко развернулась и пошла прочь. Тот, простояв пару секунд, снова бросился следом.
– Хотя бы скажите, что это за мелодия?
* * *
– Anima mea! Anima mea! – Анна продолжала выкрикивать фразу на латыни, которая однажды уже по непонятным ей причинам на прочь лишила памяти любимого ученика ее Германа. – Теперь ей казалось, что ничего не происходит. Алекс по-прежнему стоял на коленях напротив Человека. Глаза у обоих были закрыты.
– Anima mea! – Отчаянно продолжала Анна, как вдруг Душа покачнулась, Алекс резко открыл глаза, выдохнул, – Мама. – И тут же потерял сознание.
* * *
– Мой любимый напевал ее. – Девушка отвела взгляд, словно пытаясь что-то вспомнить.
– Любимый? – В груди у Данко почему-то кольнуло. – Впрочем, чего я ждал, бегаю за незнакомками, как какой-то маньяк. – Подумал он, но вслух продолжил:
– Повезло ему. Вы же, кстати, не можете не знать, что это запрещено? Я читал об этом сегодня утром.
– Да, точно. Выскользнуло из памяти. – Странная девушка как-то нервно улыбнулась, разглядывая носки своих ботинок.
– Вы, должно быть, к нему спешите? – Данко продолжал разглядывать незнакомку.
– Разумеется.
– Я так и подумал. Что ж, не смею задерживать. Вот, возьмите, раз она Вам так понравилась. – Данко протянул шляпу девушке. Та впервые пристально посмотрела ему в глаза.
– Как Вас зовут?
– Данко.
– Чудно.
– А Вы?
– Я?
– У Вас есть имя?
– Конечно. У всех ведь есть?
– И?
– Что?
– Какое у Вас?
– А Вам не кажется, что Вы слишком назойливы?
– Хорошо. Не хотите говорить, не надо. Буду звать Вас прекрасной незнакомкой.
* * *
Альберт открыл глаза. Чувствовал он себя так, будто проспал целую вечность. Тело не слушалось. В горле пересохло. Он заметил, что его голова лежит на чьих-то коленях. А их хозяйка что-то увлеченно рассматривает. Неподалеку полыхает костер и виднеются какие-то тени возле большого дерева. Последнее, что помнил Альберт, зеркальная комната, опасность, да, все они были в опасности. Он ухватился за эту нить. Там были… Ба, Алекс. Точно. Алекс кричал, что не будет делать… Делать что-то с ним, Альбертом. Еще там был человек. Да. Человек в сером. Он угрожал Алексу. Говорил, всех убьет, если тот не сделает что-то с Альбертом. Но что? И там была… Конечно, там была…
– Лиз… – Прохрипел Альберт, привлекая внимание девушки. – Лиз… Я здесь.
* * *
Голос Анны оборвался. Она подбежала к Алексу.
– Вот, и все. Все свободны. Почти. – Заявила Смерть.
– Что с ними? – Анна положила голову на грудь Алексу, пытаясь расслышать сердцебиение.
– Человек мертв. Его сын жив. Скоро он вернется. Правда, без своей половинки. Впрочем, могло бы быть и хуже.
– То есть, мы потеряем Алекса? Он будет только Данко?
– Дважды забыв, не вспомнит никогда… Или как-то там еще… – Продекламировала Смерть. – Это же ведь второй раз, да? Если бы речь шла о цельной личности, твоя кодовая фраза, уловка, которую когда-то изобрела Душа, чтобы в случае чего облегчить страдания Человека, так вот, она бы стерла все. Абсолютно, а так, исчезнет только Алекс, как когда-то Данко. Вот ведь ирония.
– Душа… Она… – Анна увидела, как Снег сорвал с себя плащ и бережно укутал полупрозрачное тело.
– Ей тоже придется уйти. Таковы правила. – Смерть указала на мертвого человека. Но прежде у них есть еще несколько минут. Как водится, по одной на каждого.
* * *
– Мама? – Данко несколько секунд наблюдал за едва различимым силуэтом, прежде чем решился окликнуть. Все вокруг тонуло в сером дыму. Пахло речной водой. – Мама, это ты? – Призрачная фигура обернулась, виновато улыбаясь.
– Я в тебе не сомневалась, мой храбрый Данко. – Душа невесомо коснулась его щеки. – Ты похож на меня только внешне. Доброта, верность и мужество, это все от твоего отца.
– Верность? Но как же… Он ведь изменил тебе.
– Это уже неважно. Я не говорила тебе, чтобы не расстраивать. Он до последнего сожалел, что провел с тобой так мало времени. Это, конечно, из-за меня. Только из-за меня. Он был верен своему сыну, верен тебе, Данко.
– Мама, мне так жаль. – Данко принялся утирать слезы рукавом куртки.
– Такой знакомый жест. Ты ведь знаешь, что больше не вспомнишь ее?
– Да. Я бы лучше отдал свою жизнь, чем это.
– У нас очень мало времени, сынок. Что последнее ты ей говорил?
– Я насвистывал нашу любимую мелодию.
– Хорошо. –
