Сергий лениво потянулся, и обозрел Нил. Хапи… Вот тебе и Хапи…
– Кайфуешь? – спросил Эдик, подойдя со спины.
– Созерцаю. Скоро Уасет?
– Уахенеб говорит, вот-вот появится… А, вон, гляди!
Роксолан поглядел. Нильская долина расширялась, две зубчатые линии гор раздвигались, словно застежка на «молнии», и по правую сторону белел и зеленел Город. Нут. Он же Уасет, он же Фивы, как неэллины коверкали эллинское название Тебай.
– А суеты… – протянул Эдик. – Мать моя…
Сергий кивнул согласно – Нил между Нутом и Джеме просто кишел лодками и кораблями, а цветная кайма, дрожавшая на бело-зеленом фоне в приближении оказалась людской толпой. Население высыпало на берега и бурлило – орало, вопило, махало руками и потрясало оружием.
– Чего это они? – подошел Гефестай.
– Да вот… – сказал Эдик. – Перевозбудились чего-то…
– К берегу! – крикнул Сергий. – Искандер, заменишь Уахенеба на руле! Уахенеб, сбегай, узнай, что там!
Барит подвалил к пристани, и Фиванец перепрыгнул на каменный вымол, не дожидаясь окончания процедуры причаливания.
По вымолу пробежал роме, расхристанный, со всклокоченными волосами.
– Эй, роме! – окликнул его Сергий. – Что у вас тут приключилось? Праздник же вроде!
– Так вы не знаете?! – египтянин выпучил глаза. – Проклятый Зухос угнал священную барку Амона! Ее нашли этим утром далеко за городом! Уж-жас-но! Мачта срублена, все золото ободрано…
– Минутку! – притормозил его Лобанов. – А с чего вы взяли, что это Зухос учинил такое святотатство?
– Так рабы сказали!
– Какие рабы?!
– Ну, те, которые на триреме «Аквила»! Зухос и трирему у римлян уволок, а на буксире за нею тащил «Усерхат-Амон»! Рабам он пообещал свободу, а сам бросил их!
– Ну и сволочь!
– И не говори! – поддержал его роме. – Раньше Зухоса любили, хоть и побаивались. По всем предместьям ждали его воцарения, а теперь… – Египтянин махнул рукой и тут же поднял палец. – Слышите?
С берега доносился дружный рев, люди скандировали: «Смерть Зухосу! Смерть!»
Эдик ухмыльнулся, очень довольный.
– Этот дурак, – воскликнул он, – сделал за нас половину работы! Кто ж теперь пойдет за отступником?!
– Пойдут, – парировал Сергий. – Буколы и пойдут!
Вернулся Уахенеб, встревоженный и серьезный.
– Зухос изнасиловал и убил дочь магистра флота, – доложил он.
– Вот гад! – возмутился Чанба.
Роксолан подумал.
– А далеко магистр? – спросил он.
– Рядом. Грозится спалить Зухоса на медленном огне. Говорит, никаких денег не пожалею, только дайте посмотреть, как эта рептилия будет корчиться!
– Пошли! – решил Сергий. – Может, поможет чем.
– А мы поможем ему, – кивнул Искандер. – Правильно мыслишь!
Когда Лобанов дошагал по вымолу до берега, дорогу ему преградил крепкий человек уголовной внешности, с вертикальным шрамом через всю щеку.
– Ты Сергий Роксолан? – спросил он.
– Я.
– Меня зовут Иоанн сын Софэра, – представился «уголовник». – Я послан Йосефом бар Шимоном передать, чтобы ты знал: Зухос получил два корабля с оружием и следует от гавани Суу к каналу Амнис Траянас. Через неделю… Да нет, уже дней через пять он доберется до Мемфиса.
– Ага! – повеселел Сергий. – Спасибо тебе, Иоанн! Буду знать. Ну, за что то оружие было куплено, спрашивать не буду…
Иоанн оскалился.
– Может, составишь нам компанию? – предложил Сергий. – Людей у меня мало… С Зухосом я и один справлюсь, но слуги его, но буколы… Тут и кентурией не отделаешься!
– Так ты взаправду хочешь уделать Зухоса? – удивился Иоанн.
– А как же?
Иоанн крякнул от удовольствия, и протянул руку:
– Я иду с тобой!
Сергий с чувством пожал мозолистую пятерню, привыкшую и к веслу, и к мечу, и направился к берегу.
Дом магистра Валерия Юлия он отыскал без труда – по самой большой толпе любопытствующих бездельников. Иоанн, Гефестай и Акун шли впереди, расталкивая любопытных, слетевшихся на чужое горе.
За воротами путь им преградили легионеры.
– Нельзя! – рявкнул старший караула. – Куда прешь?!
– Пру к магистру, – спокойно ответил Сергий, и брезгливо отвел в сторону грозившее ему копье. – Я декурион претории, а это мои люди!
Легионеры замешкались, усваивая новую информацию, и Роксолан со своими прошел во двор внутренний. Отца, потерявшего ребенка, он обнаружил сидящим в кресле возле парадного входа. И без того толстый, Валерий Юлий и вовсе обрюзг, расплылся по креслу безобразной квашней. Утрата любимой дочери подкосила его, оборвала все нити, привязывающие Валерия к миру и жизни. Он сидел, тупо уставившись перед собой, и не реагировал на внешние раздражители.
Сергий остановился перед ним и сдержанно поклонился.
– Не люблю выражать соболезнования, – сухо сказал он, – по себе знаю, никакие слова не облегчат горя… Но есть одно дело, обговорить которое необходимо и мне, и тебе. Я служу в претории. Меня направили в Египет с заданием. Я должен найти Зухоса и уничтожить его…
Пока Сергий говорил, Валерий Юлий кивал головой, не поднимая глаз и не меняя безразличного выражения лица. Но стоило ему услыхать ненавистное имя, как магистр встрепенулся, вся кровь из потаенных жил устремилась к бледному лицу, и разукрасила щеки в цвета гнева и ярости.
– Уничтожить Зухоса?! – просипел Валерий Юлий, подавшись вперед. – Что ты хочешь?! Золота?! Бери! Сколько нужно?! Говори!
– Мне не нужно золото, – покачал головою Сергий, – мне нужно подкрепление из добровольцев, умелых и отважных воинов, и две боевые триремы.
– Виталий! – взревел магистр, разворачиваясь в кресле.
Спотыкаясь, прибежал званый Виталий, длинное как жердь, создание с письменными принадлежностями в руках.
– Пиши! – рявкнул Валерий Юлий. – Триремы «Серапис» и «Геркулес» передаются под командование… – он обратил лицо к Сергию.
– Сергия Корнелия Роксолана! – отчеканил Лобанов.
– Сергия Корне-елия… – старательно царапал Виталий, стилом по навощенной дощечке. – Ро-оксо-олана. Дальше, сиятельный…
– Триерархи переходят в полное подчинение Сергию, и так далее… – махнул рукой магистр, выдыхаясь от вспышки активности.
Виталий прописал все сказанное, сложил дощечки-церы, обмотал их веревочкой и опломбировал красным воском. Магистр подышал на перстень, и приложил к воску печать.
