других противников не наблюдается, гуннов, на вид, где-то около тысячи, как и сообщалось разъездными, поэтому можно атаковать согласно незамысловатому, но действенному плану.
– Тунгстам, бери пять сотен и начинай атаку с южного въезда, – приказал Эйрих одному из самых толковых своих дружинников. – Остальные – за мной!
Действовали быстро, перемещались галопом, поэтому войска оказались на исходных позициях в кратчайшие сроки. Правда, они создали шум, который гунны верно интерпретировали и начали собираться для отражения атаки. Но это у них началось слишком поздно…
– В атаку!
Эйрих ехал на острие атаки, выставив копьё перед собой.
Гунны, сумевшие отвлечься от затягивающего грабежа, успели построиться и броситься навстречу.
– А-а-а!!! Хур!!! А!!! – доносились боевые кличи гуннов, прорывающиеся сквозь топот копыт.
– А-а-а!!! Хлп!.. – издал заколотый копьём гунн, обладающий двумя большими косами на затылке.
Копьё надёжно засело в груди врага, поэтому Эйрих отпустил древко и извлёк из ножен саблю. Сегодня именно тот день, когда она себя покажет.
На южном въезде также вступили в бой пять сотен Тунгстама, причём чуть более успешно, чем пять сотен Эйриха. Видимо, в южной части деревни гунны подготовились к встрече хуже.
И пошла рубка. Эйрих получил в грудь стрелу, но она не пробила чешую и даже почти ничего не передала простёганному поддоспешнику.
Копейные удары он принимал на щит, а сам рубил саблей, рассекающей незащищённую плоть как скорняжный нож мягкую кожу.
Прорыв к центру деревни произошёл как-то сам собой, потому что Эйрих упустил момент, в котором его отряд разорвал встречавших его гуннов на куски и вышел на не успевших ничего понять грабителей.
– Умри! – врезался в вовремя подставленный щит Эйриха дротик.
Вражеский всадник подъехал слишком близко, за что последовала расплата: Эйрих провёл эталонный удар с оттягом и почти отрубил голову бедолаги, не знавшем, что так вообще можно с седла. Голова уже мёртвого врага отклонилась вправо, заливая плечи, грудь и спину своего владельца тёмной кровью. Это был не гунн, но это и неважно.
Остготские всадники гибли, но гуннов, рассредоточенных по деревне, гибло гораздо больше.
Удар, принятие ответа на щит, снова удар.
Кровь наполнила воздух своим терпким запахом, а бойня всё продолжалась…
Наконец, неопределённое время спустя, на площади не осталось никого, кроме воинов Эйриха и мирных селян.
– Добейте выживших, – распорядился Эйрих. – Оружие и брони собрать и…
И вот тогда он понял, что зря недооценил противника. Из леса выдвигалось настоящее войско, даже на первый взгляд составляющее численность не меньше пяти-шести тысяч.
– Не было печали… – прошептал себе под нос Эйрих.
– Ты что-то сказал, претор? – спросил Хродегер, стоящий рядом.
– Отходим из села, говорю… – произнёс Эйрих. – Нам тут не победить.
Глава двадцать первая. Снежное побоище
/8 декабря 408 года нашей эры, провинция Паннония/
Эйрих пристально рассматривал выходящих из леса вражеских воинов. Его воины уходили из деревни, на ходу перехватывая поводья гуннских лошадей, оставшихся без хозяев.
Численность гуннов составила, на глаз, около десяти тысяч, причём ¾ пешие. Много конных лучников, где-то тысяча или чуть меньше. Есть ещё три сотни тяжелобронированных всадников. Битва будет тяжёлой, но начнётся не сейчас.
Эйрих вернулся за своим копьём. Оно сломалось в паре ладоней от наконечника, превратившись в неудобный посох.
Оглядевшись, Эйрих обнаружил копьё, лежащее у тлеющего стога сена.
– Уходим быстрее! – крикнул ему Аравиг. – Они скоро будут здесь!
– Не будут, – ответил Эйрих. – Я сейчас.
Подъехав к стогу, он подхватил копьё и сразу понял, что это оружие не для всадника: пехотная ланцея, взятая боем или купленная у римлян, скорее всего, кем-то из жителей деревни Визивина…
Длинное копьё несколько менее удобно использовать в седле, но можно. Эйриху было без разницы. Вставив основание копья в ток, он поехал вслед за своими воинами.
В трёх милях от деревни были встречены передовые дозоры остготского воинства. Эйрих остановил свой отряд и выстроил его для смотра.
– Докладывай, – приказал Эйрих Хродегеру.
– Потеряли убитыми сто человек с лишним, точнее узнаю позже, – доложил старший дружинник. – Тяжелораненых тридцать один, ещё двести с порезами и царапинами.
– Оказать помощь, тяжелораненых подлатать и передать в обоз, – распорядился Эйрих. – Остальным проверить снаряжение, заменить испорченное оружие и готовиться к схватке. Я к консулу, Хродегер, ты за старшего.
Консул Зевта занимался раздачей команд и размахиванием руками. Полководец из него выходил далеко не самый лучший, это знали все. Поэтому, когда настанет время, дальше действовать будет Эйрих.
– Разобрался с налётчиками, – сообщил он отцу. – Но, как я понимаю, ты уже знаешь о том, что за деревней собирается большое войско гуннов…
– Проклятье им на головы… – прошипел Зевта. – Никогда не участвовал в больших битвах…
– Мы справимся, – заверил его Эйрих. – Пусть такое количество гуннов я ещё не побеждал, но что-то мне подсказывает, что они не сильнее лучших воинов Улдина, а может даже и слабее в своём большинстве.
Вряд ли, конечно, эти гунны будут слабее, но Эйрих видел, что отец сильно волнуется и сомневается. Как он только что сказал, у него впервые в жизни настолько большая битва, а это веская причина волноваться и сомневаться.
Да и сам Эйрих не сказать, чтобы был предельно спокоен. Меньше часа назад он рубил людей саблей, на щеке до сих пор горит стёртая гуннская кровь, веером брызнувшая из распоротой глотки неудачника, промахнувшегося с ударом. Но горячка боя прошла, а глубоко в груди, взамен ей, пришёл холодок предвкушения грядущей большой битвы. Эйрих волновался, но не сомневался – он уже давно на войне, дольше, чем кто-либо другой из здесь присутствующих, поэтому сомнений нет.
«Либо умрём, либо победим», – подумал Эйрих.
Тысячниками в остготском воинстве выступали военные трибуны, коими полгода назад объявили всех вождей, имеющих в подчинении не меньше пятисот воинов. Это значит, как минимум, что небольшими подразделениями они управлять умеют, а это то, что было нужно Эйриху. На более высоком уровне будет думать он.
Организационная волокита продлилась до вечера: сначала Эйрих осмотрел подходящее для боя место, затем около часа доводил план битвы отцу, а тот спускал его тысячникам, ну а те сотникам и десятникам.
Как выбирают подходящие места для сражений?
На самом деле, подходящих мест не так уж и много, как может показаться сначала.
Рядом с деревней Визивина были пашни, где выращивалась рожь. Открытое пространство, ровное, как стол, поэтому оно отлично подходит для того, чтобы гунны согласились сражаться и остготы не начали в бой в ущерб себе. И Эйрих ещё с прошлой жизни знал, что чем больше на поле сражения кустов, деревьев и оврагов, тем сложнее планировать
