я вижу. Хватит меня лупить.
Фантомные волны, это такой розыгрыш от Шторма. Относительно безвредная шутка, которая выглядит как цунами. От настоящей волны ее можно отличить по наплевательскому поведению буревестников. Когда тревога ложная эти крылатые твари не взлетают. Они продолжают дальше бродить по берегу пожирая все, что по виду отличается от камней.
Конкретно этот фантом был замаскирован из рук вон плохо. Даже без подсказок сразу стало ясно, что перед нами — пустышка. Темная масса двигалась вперед освещенная Мунзой. В ней чудились какие-то дьявольские пляски, бурление, вспышки — словно неоновые блики проносились по корпусу дорогой тачки. Волна неслась быстро, и съела расстояние от горизонта до берега буквально за несколько минут.
Ковчег еще раз просигналил, просто на всякий случай, и тут фантом обрушился на укрепления. Он бесшумно пронесся по руслам обезлюдивших дорог, погасил прожектора и бросил в воздух кучу невнятного мусора и камней. Грузовики закачались, парочка с грохотом завалилась на бок. Буревестники — те просто впились когтями в каменистый пляж и распластали массивные тела. Их таким было не пронять, а вот один из погрузочных кранов сдал позиции. Он медленно повалился, и по-приятельски навалился на купол ковчега. Тот в свою очередь подался назад, натянув гигантские швартовы. Хорошо хоть разгрузка еще не началась и падающие в воду рампы были пусты.
Можно было представить, как там сейчас ликовали все сопричастные.
— Да-а-а! — закричала Хо. — Вали их, большой Папа!
Наш пилот, внимательно наблюдающий за происходящим, отвернулся и передернул плечами. Кажется, он считал, что олива слегка переборщила. Мне тоже показалось, что Хохотушка паясничает. Народ женщин напрямую не поклоняется Шторму, в ходу у них история про зеленых Великанов, которые хранят природу и удобряют землю своим семенем. Разумеется, видеть их могут только лидеры кочевых олив, именуемых цыханами.
— Хорошо, что ты создала о нас благоприятное впечатление еще до прилета в цитадель, — сказал я.
— Да шли бы они нахрен, — громко фыркнула Хо. — Я слышала, как он с тобой разговаривал. Происхождение ничего не значит, если человек ведет себя как кусок говна. Пусть ты и таракан из тараканьего домика, Хин, но ты все равно гораздо круче чем этот…
Ее снова вырвало.
В этот раз желчь брызнула на поверхность невидимого пузыря и зашипела. Запашок поднялся тот еще.
— Блин, — извинилась олива.
— Таракан из тараканьего домика, — глухо повторил пилот. — Вы начинаете меня развлекать. Шуты гороховые.
— Могу тебе в шлем наблевать, — немедленно откликнулась Хо. — Так будет еще смешнее.
Пилот и правда хрипло рассмеялся.
— Долго нам еще скакать? — спросила Олива.
Этот вопрос был лишним, ведь домик Лефранов стал хорошо заметен, как только мы поднялись в воздух. Это было странное сооружение, напоминающее корпоративную многоэтажку, поверх которой надстроили башни, сложные переходы из стен и террас да еще воткнули в самый центр свечку в виде мощной антенны радиосвязи. Выглядело внушительно и одновременно громоздко, как мамочка-гарзонка после четвертого малыша.
— Значит, там нас и прикончат, — прошептал я. — Неплохое место, чтобы отправиться в Шторм.
— Прекрати, — Хо врезала мне локтем. — Никого не прикончат.
— Собака с черной головой, — напомнил я.
— Что? Господь Гарзонский, Хин, опять ты со своими идиотскими приметами…
Впоследствии мне стоило бы ввинтить эту фразу ей в задницу, но я как-то позабыл, да и дел оказалось по горло. Бык резко остановился, а потом так, скотина, дал вниз, что пилота чуть не вышвырнуло из седла. Мне подумалось, что его стремена отключились, но дело было не только в этом. Диспетчер! У нас пропала защита от мошек!
Ветер продувал череп насквозь. Хо вцепилась в меня, чтобы не улететь, птицеголовый орал что-то быку на придуманном языке, тот — несся вниз решительно посылая нахрен всю эту лямку с грузоперевозками.
Пилот успел повернуться к нам и крикнуть:
— Держитесь изо всех сил, он не подч…
Мы вломились в крышу жилого дома. Медные рога проломили черепицу, раскидали стропила, и бык провалился в жилое помещение. Я прижал Хо к его спине и накрыл сверху телом и руками. Шум стоял адский. Грохотали кирпичи, трещала древесина, кто-то успел заорать, но бык уже тащил нас по коридору, взламывая стены и перегородки. Меня нещадно лупило обломками, потом обдало кипятком из разорванной трубы, а под конец еще и хлестнуло чем-то упругим и натянутым.
Снова повалили кирпичи, и мы оказались на свежем воздухе. Я рискнул приподнять голову и увидел бычью голову, на рога которой аккуратно нанизался человек в ночнушке. Судя по количеству крови ему бы не помешал черный мешок. Бык тряхнул головой, и бедолага просто исчез. Пилот был без сознания. Он откинулся назад, и уже начал съезжать вниз, словно ослабшие гениталии.
— Держим его! — тут же крикнула Хо.
Подавшись вперед, она умудрилась ухватить шевалье за предплечье, но тут сволочной бульдозер, до этого гремящий по ночной улице, решил снова подняться в воздух. Точнее он прыгнул, и руку пилота вырвало из пальцев Хо, ободрав ей бинты на ладони.
— Да еб твою мать! — успел пожаловаться я, и мы снова влетели в крышу.
Мне в лицо сразу же плеснуло какой-то жидкостью, и я мысленно приготовился к худшему. Красное! Но не кровь, и на том спасибо. Судя по запаху — красное-сухое. Безгрешная скотина взрывала драгоценные бочки словно мыльные пузыри. Я снова прикрыл Хо, на этот раз от древесной шрапнели и бесконечных потоков винища. Теперь мне пришлось еще хуже. В доме, который мы успели развалить, пилот собрал половину всех снарядов, чем сделал мне большое одолжение. А ведь на нем были доспехи. У меня присутствовала только панама, которую вино намертво приклеило к лысине. Не удивительно, что я все-таки получил по башке и ненадолго отрубился. Тогда мы в мгновенье ока перескочили в будущее, и оно мне совсем не понравилось.
Мы падали. Бык не двигался. Совсем. Он летел вниз как авиационная бомба, нелепо расставив ножищи, и медленно переворачиваясь вокруг оси. Высота была такая, что я буквально заледенел в мокрой одежде. Хо отчасти держалась за мою руку, отчасти парила в воздухе, словно парашютист. Пилот еще был с нами, но через минуту ноги его вылетели из стремян, и человек птица исчез
