точно так же, как тот бедолага вставший отлить посреди ночи.
Я подтянул Оливу к себе и мы вцепились друг в друга не произнося ни слова. Пончо шумно хлопало на ветру. Где-то позади нас человек-птица встретил свой неожиданный и крайне обидный конец. Я бы иронично пошутил на эту тему, но перед смертью мне хотелось быть лучше, чем я есть на самом деле…
Мне не повезло.
По-видимому, я еще не до конца выплатил долги перед Леди и Штормом и должен был помучиться… У самой земли копыта включились. От перегрузки, мы с оливой чуть не сложился гармошкой, но у Самары де Хина и Хо Хо, не было времени даже пукнуть от напряжения. Чертова тварь уже мчалась по широкой освещенной улице прямо к какой-то часовне с высокой острой колокольней.
У самой стены бык заревел и вошел в занос. Копыта вспахивали брусчатку, как плуги. Хо уже не могла кричать. Она молча блеванула в третий раз, запачкав и без того измочаленное пончо, и посмотрела на меня.
— Не могу вынуть ноги! — объяснил я. — Спрыгивай!
— Пошел ты.
Бык врезался в стену часовни выпуклым боком. Удар был такой силы, что наверху зазвонило. Мы с Хо по инерции влупились в твердое, но успели, прикрыть головы локтями. В ближайших домах распахивались окна, сонные люди непонимающе пялились на нас, роняя наземь очки, колпаки и масляные лампы. Из церквушки вывалила толпа попиков. Распахнув дубовые двери, они сбежали вниз по гранитной лестнице и замерли в нерешительности. Их синие пижамы и вопросительно привставшие хохолки вызвали у меня идиотскую ухмылку.
— Какого хрена?! — вскричал один из них.
Мы были истощены, почти мертвы. И внутри, и снаружи. Но я нашелся:
— У вас не найдется полотенца?
— Ах ты штормовик! Где наездник этого святого зверя?! За такое святотатство ты сгоришь в серном чане, подонок, злодей, мерз…
Неизвестно как долго бы еще этот уважаемый патриарх выкрикивал вещи давно известные, но его совершенно, блин, возмутительным образом, прервал еще один бык. Он на полной скорости врезался в башню и разломал ее как стопку брусочков для игры в дженгу. Все пригнулись и задрали подбородки. А потом закричали.
Мы с Хо только устало вздохнули. Снова кирпичи. Кирпичи и огромный золотой колокол, падающий на нас сверху словно сраный кубок за сраное первое место в этой сраной гонке.
— Блять, — выразилась Хо, и я вышвырнул ее с быка.
Она упала на брусчатку, словно кошка, смешно оттопырив задницу, и заорала от бешенства.
Я стрелял, и стрелял, и стрелял. Пули рикошетили от непробиваемого затылка, а кирпичи — от включившегося пузыря. Колокол техническая магия удержать не смогла. Бык слегка прогнулся, когда тонна гремящего металла ударила его по башке, но устоял. Затем он, не торопясь отошел в сторону от стены.
— Вот сейчас ты решил это сделать, да? — сипло завопил я. — Ебаный рогатый трактор!
Последний бык приземлился после того, как ополоумевшая от ужаса публика позакрывала окна. Всех добил упавший с неба рыцарь. Сила тяжести превратила его в крышку от канализационного люка — так парня расплющило.
— Война! Началась война с жердяями!
Не жирдяями, догадался я. Это от слова — жердь, палка. Панический вопль стал сигналом забаррикадироваться всем и каждому. Даже попики в обратной перемотке вбежали по лестнице и захлопнули врата. Остались только трое взбунтовавшихся быков, я, и Хо, продолжающая стоять шалашиком на брусчатке.
— Полотенца мне так и не дали, — прошептал я, пряча железку.
Попытавшись привычно поправить панаму, я с досадой обнаружил, что ее все-таки сдуло. Проклятье. Это была моя любимая панама — наследство дяди Кипра, и поправлять ее было моей любимой разрядкой. Теперь вместо этого придется громко выхаркивать мокроту. Или подтягивать штаны.
Пока я размышлял таким образом, быки построились в колонну и торопливо затрусили по улице в сторону цитадели. Они больше не пытались разрушить Побережье, и вели себя дисциплинировано.
— Стоять!
О, Леди.
— Стойте, сволочи! Куда?!
— Быстрее, — сказал я быкам. — Быстрее! Да шевелитесь же!
Олива все-таки догнала наш маленький отряд. Я протянул ей руку, но Хо проигнорировала ее, и добежала до фонарного столба. Вскарабкавшись на него обезьяной, она выждала момент и прыгнула на переднее седло. На меня она даже не оглянулась. Мои ноги все еще были зажаты в стременах, так что я оставался пленником, с которым олива могла сделать все что угодно, не дожидаясь пока быки снова рехнутся.
Но ей было не до меня. Хо с нехорошим интересом обследовала управляющие узлы. Она залезла руками в горб, попробовала что-то там настроить, но бык на это не реагировал. Трусил да трусил себе, приближая родные стойла.
В конце концов мы выехали на территорию перед цитаделью Фран. У этого министерства глупых средств передвижения была своя стена из железобетона, замаскированного под камни. На ней пережидало смену столько парней в полной выкладке, что их недовольное кряхтение должно было резать уши самому Шторму. У ворот я увидел комично перегруженное КПП, напоминающее военную базу в миниатюре. Клянусь, там было столько щитов, вышек и стволов, что для карикатуры не хватало только торчащего букета красных боеголовок.
Леди, этот Лефран точно готовиться к осаде. Но кто его враг?
— Да как тебя угнать, — бормотала Хо, не оставляя попыток взять быка под контроль.
Тот неожиданно хлестнул меня по лысине хвостом. Несильно. Я недовольно обернулся, и увидел, что моя панама висит на рогах замыкающей машины. Выглядела она лучше, чем хозяин, и я облегченно вздохнул.
— Слушай меня! — завопила Хо. — Я твоя новая хозяйка. Подчинись мне! Ахалай-махалай! Абра-кадабра! Вверх! Взлетай.
— Зеленая! — не выдержал я. — Леди свидетель, если ты снова их разозлишь, я сам тебя на рога поддену.
— Твоего рога я не боюсь.
Быки остановились почти у самой стены. Я заметил выпрыгнувшие шлемы с голубыми плюмажами, похожими на восклицательные знаки. Ребята прямо напрашивались на пулю. Смешно и унизительно. Я знал, что тенебрийцы всегда будут держать Лонгу в технологическом неравенстве, они будут прилагать к этому все свои усилия, потому что это разумно. Логично. Предусмотрительно.
Но ребята!
