и свободной, - мне понравилось у тебя в гостях. И я…хотела бы повторить. То есть прийти к тебе в гости еще как-нибудь.
- Завтра?
- Может быть, я…не знаю.
- Если на тех же условиях, не получится. Думаю, не надо объяснять, почему.
Я молчу, еще раз как следует обдумываю его слова.
- Не на тех же, - выдыхаю, наконец. – Я…не знаю. Я…мне хочется узнать тебя ближе.
Произношу и тут же цепенею от смущения.
- То есть, я еще подумаю, - быстро исправляюсь, пока меня несет по направлению к Гордею. Мой лепет тонет в его жарком, стремительном, по-взрослому глубоком и оглушающем поцелуе.
- Я люблю тебя, Бельчонок, - выдыхает Гордей мне в губы, едва дает мне небольшую передышку.
А потом снова целует. Снова, снова и снова.
- А я…я…кажется, тоже тебя люблю, - признаюсь ему, в один из моментов, когда позволяем друг другу отдышаться. А потом снова перед глазами у меня кружится жаркий и одуряющий небесно-звездный калейдоскоп.
…
Захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной.
Дышу, дышу, дышу.
Улыбаюсь. Стараюсь спрятать улыбку, ведь по легенде я вымотана до предела. Не получается.
Мне кажется, сейчас я самая счастливая девушка на всей земле.
Он проговорился мне, что любит. Я ответила ему тем же. Это значит, мы оба...
- Ну, как прошел рабочий день сегодня? – спрашивает меня тетя, спуская с небес на землю одним махом.
Включает свет, разглядывает меня с головы до ног.
- Отлично, - отвечаю я, - очень хорошо.
- Много было доставок?
- Достаточно, - произношу быстро и облизываю губы. - А ужинать мне что-то не хочется. Я очень устала и хочу поскорее улечься спать.
По-быстрому сбегаю в душ, а потом сразу закрываюсь в комнате и достаю телефон, потому что Гордей успел мне кинуть несколько сообщений.
Забываю обо всем и полностью углубляюсь в нашу с ним жаркую и до дрожи волнующую переписку.
Глава 43. Решаюсь на главное
Арина
Я засыпаю радостная и счастливая и просыпаюсь в точно таком же приподнятом и солнечном настроении.
Первое, что делаю после пробуждения, еще раз перечитываю нашу с Гордеем переписку.
«Я люблю тебя, Бельчонок» - прислал он мне среди прочего и от этих нескольких слов так кружится голова и заходится дыхание, так распирает всю грудную клетку. Так отчаянно громко бьется потревоженное сердце.
Не думала, вообще не предполагала, когда сюда ехала, что этот любовный ураган обрушится на меня всей своей силой и мощью.
Я сильно волновалась, когда набивала ему ответ: «Я тоже тебя люблю».
Боже мой, я написала ему это! Теперь нельзя будет увильнуть и сказать, что он не так понял. Но из меня так и рвались эти слова.
Я просто не могла этого не написать.
…
А утром меня ждет сюрприз. Гордей встречает меня в нескольких десятках метрах от моего дома, чтобы вместе поехать на учебу.
Едва я выбегаю из подьезда и начинаю идти в сторону остановок, как вижу впереди его машину. А потом и его самого. Такого красивого, стильного и уверенного в себе. Такого притягательного для меня.
Замедляю шаг, сердце запускает работу на высокоскоростных оборотах.
Он выходит из машины и как только я подхожу к нему, заключает в горячие объятия.
- Соскучился по тебе, Бельчонок, - выдыхает в мои волосы, а потом усаживает меня на переднее сиденье и везет в университет.
По дороге мы разговариваем мало, но зато все время переглядываемся. И от каждого его взгляда по груди в районе солнечного сплетения и низу живота разливается горячее, вызывающее мурашки по всему телу, тепло.
- Гордей, ты не мог бы не смотреть на меня так, – выдыхаю я в какой-то момент, не выдерживая той мощи энергетики, что искрит и переплавляется между нами. Я буквально тону в этой чувственности, и мне страшно, что я потеряюсь в ней и не смогу реагировать ни на что другое.
- Как? – выгибает он бровь. – Как я смотрю, Бельчонок?
- Ты знаешь, как, - выдаю задушено. – Зачем еще уточнять.
- По кайфу просто твоя скромность.
Я разрумяниваюсь еще сильнее.
И я не очень с ним согласна насчет скромности.
Мне кажется, моя скромность осталась где-то в прошлой жизни. И подтверждением этому служит то, как мы целуемся по приезде в универ. Этот поцелуй можно назвать скромным разве что в приступе какой-нибудь белой горячки.
- Мы проведем сегодня вечер вместе, - то ли спрашивает, то ли утверждает Гордей. – Да, Арин, да?
И снова обнимает меня и целует.
- Я же обещала тебе вчера.
И он снова целует меня так, что я забываю обо всем.
- Люблю тебя, не обижу тебя, - шепчет он мне. Повторяет, словно мантру.
И я верю.
Я так влюблена в него, что верю всему и ни о чем больше думать не могу. Не представляю, как я жила раньше без его поцелуев и объятий.
В перерывах между лекциями мы все время с ним, только с ним. На парах шлем друг другу новые смс.
Моя жизнь и мое мировоззрение полностью изменились всего в какие-то пару недель жизни здесь.
Так остро, волнительно, предвкушающе.
Даже вчера, когда мне написал Володя и сообщил, что приедет в выходные, я ответила ему, что он может приехать только как друг, потому что я влюблена в другого.
«Это тот парень, Гордей?» - написал он после паузы, и я ответила «да».
А потом ощутила острый укол вины, и приписала коротенькое «прости».
Больше Володя мне не писал, и я тоже не писала ему больше, трусливо радуясь, что он не требует новых объяснений, ведь я не уверена, что могу их дать.
Как объяснить, что меня закрутило, и бросает в огненный омут с головой. Как рассказать?
Все предупреждения, все обещания родителям, тете и сестре вести себя благоразумно благополучно мной позабыты. В голове только он – Гордей, и его жаркие горячие поцелуи.
- Сейчас, Арин...Не станем дожидаться вечера...Поехали ко мне прямо сейчас, – выдыхает в мои губы Гордей, когда мы стоим и целуемся с ним у его машины по завершению лекций.
Мне даже плевать, что нас могут увидеть за этим занятием другие студенты.
Но я все же нахожу в себе силы ответить отрицательно.
- Нет, не сейчас.
- До вечера долго ждать.
Он прислоняет свою щеку к моей, слегка трется об нее. Играет
