— Ты хочешь уволить меня с должности связной?
— Нет, что ты! Но предоставь и мне право возмущаться вслух.
Свадьба Эдит Краус-Штайнер и Арпата Блоди, 9 августа 1946 года, Прага. Архив Е. Макаровой.
* * *
На столе лежат четыре старинных альбома с фотографиями, оригиналы я отсканировала и распечатала на А3. Когда Эдит еще что-то видела, мы смогли за несколько вечеров пройтись по всем тамошним людям. Рядом — список главных действующих лиц.
Эдит Краус-Штайнер с мужем Арпатом и дочкой Хавой, 1948, Прага. Архив Е. Макаровой.
Муж: Steiner Karel 11.03.1897 — Терезин, 10.08.1942 — 28.09.1944, Освенцим.
Отец: Kraus Gustav 18.05.1878 — Терезин, 20.07.1942 — 22.10.1942, Треблинка.
Вторая жена отца: Kraus Ida 07.01.1871 — Терезин, 20.07.1942 — выжила в Терезине.
Эрнестина, мать Карела Штайнера, его сестра Эли и Эдит Краус-Штайнер, Карлсбад, 1936. Архив Е. Макаровой.
Эдит Краус-Штайнер и ее муж Карел в Берлинском парке Тиргартен, 1935. Архив Е. Макаровой.
Мать мужа: Steinerova Arnostka 14.05.1876 — Терезин, 06.07.1942 — 19.10.1942, Треблинка.
Сестра мужа: Steinerova Эльза 06.01.1900 — Терезин, 06.07.1942 — 25.08.1942, Малый Тростинец.
Отец мужа: Steiner Jindrich 01.10.1873 — Терезин, 06.07.1942 — 19.10.1942, Треблинка.
Сестра отца: Krausova Matilde 01.05.1889 — Терезин, 02.07.1942 — 28.07.1942, Барановичи.
Сестра Эдит: Wantochova Alice 23.05.1907 — Терезин, 30.01.1942 — 01.04.1942, Пяски.
Муж сестры Эдит: Wantoch Frantisek 20.12.1892 — Терезин, 30.01.1942 — 01.04.1942, Пяски.
— Пятнадцать минут прошло?
— Нет еще.
— А сколько прошло?
— Пять.
— Ждем еще десять.
— Так что же было в штате Индиана? Ты успела поговорить с Вальтером по душам?
— Нет. У него тоже была ревнивая жена. А я была с Арпатом. Вот кто никогда меня не ревновал. По-моему, это чувство у него вообще было атрофировано. Кажется, лифт остановился… Кто-то идет!
Эдит Краус-Штайнер и ее муж Карел, 1937. Архив Е. Макаровой.
* * *
В дверях появилась вьетнамка с таксой Вашеком. Она спустила его с поводка, и тот со всех своих старых ног бросился к хозяйке, вскарабкался к ней на руки и заскулил. Недавно он перенес полостную операцию, рана уже зажила, но чувствует он себя неважнецки. Буквально поседел от страха. Старик стариком. Эдит общается с ним исключительно по-чешски, на иврит, английский и немецкий он не реагирует.
— У нас с Карелом в Праге была собака со странным именем Руки. Из-за немецких указов мы должны были отвести ее в пункт приема еврейских животных, но Карел нашел какую-то чешскую семью, и они согласились взять Руки. Тот упирался, выл человеческим голосом… А Вашек останется со мной до конца. Только непонятно, чьей жизни. Не пора ли звонить?
— Да. Заодно покурю.
— Ты не хочешь, чтобы я слышала разговор?
Эдит не проведешь.
Спустившись во внутренний дворик, я набрала Томи. Ответила старшая дочь. Папа еще под капельницей. Привезу его где-то через час. Если ты у Эдит, постарайся, чтобы она его не задерживала.
* * *
В просторной гостиной, где прежде не смолкала музыка, где устраивались домашние концерты и прославленные пианисты ждали своей очереди у рояля, висела гробовая тишина. Стейнвей с его белозубой пастью, спрятанной под крышку, походил на катафалк.
— Что он сказал? — заслышав шаги, Эдит привстала с кресла.
— Через час он будет здесь.
Эдит приуныла. Но ее легко отвлечь.
— Помнишь, как в Карловых Варах ты велела официанту зажарить маленький грибочек?
Стояла золотая осень, Эдит была в коричневом пальто с запахивающимся воротом, мы шли под ручку, и я заметила опенок.
— Ты еще колебалась, срывать не срывать… И вот приезжаем на такси в шикарный ресторан — Эдит улыбается до ушей, — и я говорю официанту: зажарить! Помнишь его невозмутимое лицо? Положил грибок на поднос и ушел.
— А потом вернулся и спрашивает…
— Подать на закуску или ко второму? Я ему — на закуску. Официант несет поднос, на нем — большая тарелка, а в середке — скуксившийся опенок.
Помню победоносный взгляд Эдит: мол, изгнали нас из дому, получайте. Детская месть.
Тогда в ресторане Эдит рассказывала мне про Арпата. Не про галстуки, нет, про то, как они встретились. Арпат Блеви происходил из словацкого города Сеницы. Когда ему было семь, семья переехала в Вену. После прихода Гитлера Арпат сбежал в Лондон, служил там в армии освободителей и ранним летом 1945 года добрался до Праги. Родители погибли, и он разыскивал своего брата, который был женат на Герте-арийке, близкой подруге Эдит. Именно к ней пришла ночевать Эдит, вернувшись из Терезина. И вот одним волшебным утром раздался звонок. Эдит открыла дверь. Перед ней стоял очень симпатичный солдат. Любовь. К счастью, в доме у Герты было пианино, и в первую ночь она играла для него сонату Равеля.
— Который час?
Не помню, который был час, но Эдит решила, что пора приводить себя в порядок, накрывать на стол…
— Yes, — ответила вьетнамка.
— Она хоть иногда разговаривает? — спросила я Эдит по-чешски.
— Не волнуйся, мне есть чем себя занять. Будь она разговорчивой, вряд ли нашлись бы общие темы для беседы.
* * *
Эдит, одетую в красивое платье, не помню уж, какое именно, вьетнамка усадила в кресло. Вашек примостился на подстилке у ее ног.
— А ты рассказала Арпату про Терезин? Вообще, как это было?
— В постели? Нет! Я истосковалась без любви. С Карелом нас разлучили в сентябре 1943-го…
