Забавно.
Служили вместе, в молодости были не разлей вода. Теперь думает, как сподручней пришить армейского товарища. Все связи молодости разрушены.
С Сашкой было так же.
А когда-то вместе девчонок клеили, прикрывали друг друга, друг за друга вписывались… Но Лена важнее армейского друга. Сашка Бестужев тоже похожий выбор делал, когда за свою стерву руку ему сломал и вывел из игры на несколько месяцев.
За ворота Андрей выходить не стал, прошел по периметру и под прикрытием густой тени от здания перемахнул через забор. Придержал пушку. Тихо спрыгнув на очищенный от снега тротуар, он выпрямился.
Итак, где бы он устроил засаду?
Территория госпиталя огромна. У Демьяна сил не хватит контролировать все. Это места, откуда просматриваются выходы. Не центральный — Шелехов знает, что туда Андрей не сунется. Там кто-то из его людей… Он помедлил. Интуитивно не нравилось начинать со слабого звена и оставлять Шелехова на потом. Но Лену с дочкой повезут именно через центральный выезд, значит, первым нужно решить этот вопрос. Расчистить им путь.
Ладно. Быстро разберется и сразу переключится на Сергея.
Времени мало.
По-хорошему понаблюдать бы. Но когда? Андрей перешел на другую сторону дороги. Авто на парковке отмел сразу. Наблюдатели железно бы спрятали тачки. Несколько кандидаток прятались в густой тени подворотен напротив, еще одна припаркована в стороне за магазином. Далековато, зато видно и выход, и забор далеко просматривается.
Ее Андрей и выбрал.
Подходил осторожно, вынул нож, выпустив лезвие. Пока не светился. За рулем угадывался силуэт — сидел мужчина. Но пока не убедишься, лучше не дергаться. Пришлось ждать, пока тот не закурит и не опустит окно.
Он. Артем, вроде. Видел его среди людей Демьяна. Тот кого попало в охрану не брал. Человек опытный, мочить надо быстро. Андрея с ножом, опущенным острием к земле, он не замечал. В своем черном пальто он терялся в тени у стены. Курит и даже не подозревает, что сейчас произойдет.
Выгадав момент, Андрей атаковал. Подскочил к двери, тратить время не стал — всадил нож в шею и только потом открыл дверцу и аккуратно уложил агонизирующего парня на сиденье, чтобы снаружи не увидели.
Заняло меньше минуты.
Бросил поверх крыши авто взгляд, но обернуться не успел.
В последний момент почувствовал — ловушка.
По спине холод прошел, нутро скрутило от предчувствия — не просто страх или предупреждение. Болезненная судорога.
Шелехов подошел сзади, приставив ствол к голове — чтобы почувствовал и не рыпался.
— Замри, Андрюха, — дружеским тоном посоветовал он. — Руки на машину.
Андрей распластал ладони по ледяной крыше.
Шестое чувство заткнулось. Он чувствовал холод у затылка, знал, что Серега с ним сделает, но полностью успокоился. Сколько потратил времени? Минут десять-пятнадцать, пока добрался, пока за машиной следил… Значит, ей еще нужно полчаса. Либо убрать их. Либо тянуть.
— Все-все, — миролюбиво сказал он. — Я положил, видишь?
— Дернешься, я тебе кишки размотаю, — злобно ответил тот.
Его не обмануть. Шелехов слишком хорошо его знает.
Сергею помогал второй парень.
Вдвоем его толкнули на машину и развернули к себе лицом. Пальто распахнули, ему врезали под дых, одновременно из-за пояса вытаскивая оружие. Шелехов профессионал — бьет крепко, умело. Перед глазами сомкнулась темнота, словно его с головой накрыло, дыхание исчезло. Боль, разраставшаяся под солнечным сплетением, вытеснила все — и мысли, и чувства. Ему вывернули руки. Кожа на запястьях вспыхнула, как от ожога, когда их сжало пластиковой стяжкой. Били, чтобы намеренно вывести из строя, лишить сил сопротивляться.
Сереге это удалось.
Между ними говоря, раньше в ближнем бою Сергей его уделывал.
Харкнув воздухом, Андрей наконец вдохнул.
Легкие горели от холода. Его втолкнули на заднее сиденье. Напарник Шелехова сел вперед — рядом с покойником за рулем, а Серега плюхнулся назад и прижал его к сиденью.
— Ну что, Андрюха? Поболтаем?
Он откашлялся, темнота перед глазами расступилась. Под солнечным сплетением горел пожар. Руки связали сзади. Андрей лежал на боку, дыша пылью от автомобильных чехлов и запахом крови. Физическую боль можно терпеть, если знаешь, когда она закончится. Это всего полчаса.
Труднее, если пытка тянется бесконечно.
Как в кошмарах.
Жмурясь от боли, он перевернулся на сиденье и сел.
Солнечное сплетение ощущалось открытой раной с раскаленным штырем внутри, который еще и раскачивали при каждом движении.
— Я тебе говорил разобраться со своими бабами? — Шелехов смотрел прямо и жестко, маленькие глаза были пусты, как у манекена: ни личности, ни души, лишь слепое стремление следовать правому делу. — Из-за суки своей беременной сдал всех. Ну давай, рассказывай, что передавал Власову?
— Пошел ты… — сдавленным, ломким от боли голоса процедил Андрей, воздуха не хватило нормально сказать.
— Будешь молчать?
Он дышал, глядя через лобовое. Проходная госпиталя далеко.
Плевать на Шелехова. На Демьяна. Это их тухлые проблемы. Мысли полностью занимала Лена.
— Тварь ты неблагодарная, Андрюха. Тебе помогли, а ты кусаешь руку хозяина. Сдохнешь теперь, как собака.
Андрей усмехнулся.
Демьян, человек злопамятный. Кого захочет — облагодетельствует, кого захочет — накажет за неблагодарность.
Его из тюрьмы вытащили, а он против пошел.
Демьян считал, что купил его с потрохами, раз внедрил в тюрьму своего человека и организовал побег. Должен теперь расплачиваться.
Идиот.
— У меня нет хозяев, Сергей, — Андрей неглубоко дышал, пережидая боль. — Это у тебя они появились.
Сергей ударил резко — вновь в живот. Андрей, неуклюжий после первого удара, не успел увернуться. В солнечном сплетении взорвалась боль, когда там и так все болело. Шелехов вложил в удар всю жестокость.
За то, что его лично обманул. За предательство, как тот считает.
За опустошенную в него обойму.
Серега бить долго может. Но, как и у Андрея, у него нет времени. Полчаса — максимум. С покойником за рулем они не уедут и долго в машине не высидят. Сейчас он жалел, что прирезал бедолагу Артема, лучше его бы забрали, потому что иначе убьют прямо здесь…
Уже скоро.
— Мы служили вместе… — выдавил он. — Как так, Серега.
— Вспомнил.
— Что он тебе обещал…
Чем-то держит его старый ювелир. Бабки? Безбедная жизнь? Андрей потерялся в вариантах: давить на былую дружбу, предлагать деньги или что. Вариантов много. Все бесполезные. Шелехов, как немецкая овчарка, верно служил за миску похлебку и из любви к искусству. Что ни предлагай — не купится. Особенно, после долгой лжи и выпущенной в него обоймы.
