* * *
Ещё не рассвело, а я уже мерила шагами свою комнату. Мне нужно было возвращаться, но я даже не представляла, как именно начать разговор. И где. Приехать на работу? Нет, это исключено. Выяснять там отношения я не хотела. Женя тоже был бы не в восторге.
От одной мысли о шефе у меня начинала болеть голова. Не понимая, чему верить, я и злилась на него, и проникалась сочувствием на грани с обожанием. Изменник? Или попытавшийся таким образом защитить меня человек? Давно ли он придумал этот ход? Почему-то мне казалось, что все вышло спонтанно. Нет, он явно допускал этот вариант, наверное, обдумывал его раньше, но вчера… Неужто подвернулся удачный случай, и он решил им воспользоваться?
И снова я начинала злиться.
— Дочь, пошли завтракать, — отец заглянул ко мне, предварительно постучав.
— Да, иду.
— Когда в город?
— Не знаю, — отмахнулась я. — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — буркнул отец. — Только надоел этот дежурный вопрос. Себя я чувствую нормально, а ты?
— А со мной все вообще хорошо.
— Поэтому вчера с матерью допоздна сидела? А со мной, значит, говорить уже не хочешь?
— О мужчинах? Прости, пап, но мне нужен был совет женщины.
— Надо же! У этой женщины был только я! Чего она тебе посоветует?
Я едва сдержала улыбку, глядя, как отец сердится.
— Пап, — я подошла к нему и погладила по руке. — Не обижайся, пожалуйста. Ты все равно самый чуткий и внимательный родитель. Но меня нужно было встряхнуть.
— Так, значит, ничего мне и не скажешь?
— Ну, мы с Женей немного поссорились, и оба где-то оказались не правы. Хотя я решила, что не прав только он.
Может, так оно и есть.
И что тогда? Конец.
Я закусила губу.
— Идем завтракать.
После блинов с творогом и какао, я вышла во двор. Поздоровалась с Джеком и направилась в амбар, за лопатой для снега. Через полчаса пришел Витька с младшим сыном — помочь отцу. Меня, конечно, решили намылить и, вместо того, чтобы расчищать двор, мы только больше нахавозили.
Я замахнулась снежком и даже вскрикнула от неожиданности, когда кто-то схватил меня за локоть.
— Ай! Мама, ты чего?
— Я "чего"? Езжай в город! Снег уже идет. Что ты время тянешь?
— Я не тяну, — снежок рассыпался у меня в ладони, и я опустила руку. Вскинула голову — с мутного неба, кружась, летели белые мушки. — Мне нужно… отвлечься.
Мать отступила и, покачав головой, протянула мне лопату.
— Убирай бардак и езжай обратно.
Старший брат мне помочь не успел — к отцу приехал местный инспектор ДПС с водителем фуры, попавшей в аварию на трассе. Им нужен был эвакуатор. Как рассказал инспектор, кто-то на легковушке подскочил под фуру со всеми вытекающими.
Папе, конечно, порулить не дали. Мать вообще не хотела его пускать, но он просто собрался и полез в кабину, благо Витька уже сел за руль.
— Живые хоть все? — спросила мать водителя фуры.
— Да водила живой вроде, — хмуро ответил тот и, сплюнув, добавил. — Даст Бог — соберут. А машина всмятку.
Мне стало как-то неспокойно. Снег мел все сильнее, а Джек, спрятавшись в будку, высунул нос и взвыл.
— Мама, — я поставила лопату у крыльца и заскочила в дом. Мать и Витькин отпрыск, Федя, лили из банки в кувшин персиковый компот. — Я, наверное, поеду.
Мать выглянула в окно.
— Метель подходит. Или поторопись, или сиди дома. Начнется вьюга — автобусы ходить перестанут.
— Баб! Баба! — взвизгнул Федя и уронил полупустую банку прямо на пол.
Естественно, та разбилась. Федя разревелся, а мы бросились собирать осколки. Я посадила племянника на стол, и побежала в ванную за тряпкой, а когда вернулась, мать у меня эту тряпку отобрала.
— Езжай. Сама разберусь.
Со двора я вышла в метель.
В принципе, снег не очень-то и мешал, пока я разгуливала по селу. Но как только вышла на дорогу, ведущую к остановке, так сразу поняла — хорошее время я уже упустила.
Трассу на вале не было видно. Да, она находилась не близко, но все же не настолько, чтобы перестать быть надежным ориентиром и в туман, и в проливной дождь.
Я вышла на дорожку, тянущуюся вдоль проезжей части, пару раз ожидаемо провалилась по колено и заковыляла к остановке, потуже затянув резинки у капюшона, чтобы не слетал. Когда, наконец, увидела впереди темные стенки остановочного коробка, спустилась ещё ниже, на тропу для скота, решив срезать путь. Снега здесь намело меньше и идти стало проще и быстрее.
— Здрасьте, — отряхиваясь и переводя дух, поздоровалась я с соседками, ждавшими автобуса на остановке.
— Ой, Анечка, а ты что, дома? — моя тезка, тетя Аня с Яблоневой, прищурилась, оглядывая меня.
— Да вот, заехала отца проведать.
— А я его с утра видела, — заметила вторая тетушка, держательница самых противных гусей на селе, баба Зоя или Жука, как называли ее соседки. — Опять работает?
— Он поехал с Витей на аварию.
— Ой, да! Кстати! Димка утром приехал, говорил такая авария тут, рядом, у знака, в сторону города, — тетя Аня обернулась и махнула куда-то назад, тряхнув огромным кошелем, который всегда носила в руках. — Машина, говорит, как ком бумажный. Я ему и сказала — дома сиди, пока метет. Страшно-то как.
— И то правда, — согласилась баба Зоя, пока я смотрела в ту сторону, куда указала тетя Аня, пытаясь что-то разглядеть в бело-серой пелене метели. — Нам, наверное, тоже бы лучше обратно. Автобуса сорок минут нет. Как затянет сейчас дорогу-то обратно, и пропадем тут совсем.
— Не пропадем. Выберемся как-нибудь, — тетя Аня придирчиво оглядела свою товарку и, решив, что бабуле, как спутнице, доверять не стоит, вздохнула. — Ладно. Уговорила. Пошли, бабка, обратно. Что-то боязно уже. Аня, идем.
— Нет, мне в город надо.
— Не придет автобус. Не видно же ничего.
