О том, какая битва ждет их впереди, никто тогда в штабе фронта речи не вел. Но о том, что скоро предстоит наступать на Орел, речь не только вели, но и вовсю готовились к этому наступлению. Сроки атаки были неизвестны. Комфронта сказал коротко:
— У вас есть опыт подготовки прорыва, поэтому я намерен поручить вам ряд важных дел. Сейчас на фронте затишье. Имеются все условия, чтобы развернуть боевую учебу. Цель учебы — отработка приемов действий подразделений и частей в наступлении.
Федюнинский тут же отправился в войска. В поездке он получил массу необычных впечатлений. И первое, самое сильное: войска расслабились, размагнитились, распаялись, будто перед ними не тот самый противник, который осенью сорок первого гнал Красную армию по этим местам, уничтожая целые дивизии и корпуса.
В первый же день, объезжая позиции 61-й армии, Федюнинский наблюдал следующую сцену. В бинокль на другом, западном берегу Оки он увидел немецких солдат, которые деловито копошились в прибрежном кустарнике. При этом никакой опасности с восточного берега не предполагали.
— Чем это они там занимаются? — спросил он командира дивизии.
Комдив тоже расчехлил бинокль и спокойным тоном доложил:
— По всей видимости, минируют, товарищ генерал.
— Как? У вас под носом?! — взорвался Федюнинский. — Вам же завтра форсировать реку и высаживаться на том берегу! На мины!
Командир дивизии растерянно смотрел на Федюнинского.
— Немедленно прикажите своей артиллерии открыть огонь, — уже спокойно сказал он.
Заместитель по артиллерии находился тут же. Он нехотя подошел к телефону, связался с командиром артполка и отдал необходимые распоряжения.
— Всё? Необходимые распоряжения отданы? А теперь давайте посмотрим, насколько оперативно и точно отработает ваша артиллерия.
Ждать пришлось около часа. Командир дивизии то бледнел, то покрывался красными пятнами. А ведь по дороге сюда пытался, как говорят, проверить на вшивость заместителя командующего фронтом: приказал своему водителю ехать вдоль берега Оки между второй и первой траншеями, местность прекрасно просматривалась с той стороны, и немцы, конечно же, вскоре открыли минометный огонь. Командир дивизии, как видно, был человеком не робкого десятка, всю дорогу искоса посматривал на генерала. Федюнинский молчал. Только когда добрались до места, спросил:
— Вы всегда ездите этой дорогой?
— Нет, не всегда, — честно ответил командир дивизии, но в глаза Федюнинскому посмотреть не решился. — Обычно мы добираемся до НП по дороге, которая проходит за высотами, за третьей траншеей. Но та дорога очень плохая. Я не хотел, чтобы вы меня отчитывали еще и за плохие дороги, если бы мы, к примеру, застряли.
Федюнинский знал: народ на передовой тертый, смерти не раз в глаза заглядывали.
— В таком случае, — тем же спокойным тоном посоветовал он командиру дивизии, — с завтрашнего же дня займитесь дорогами. А перед противником на штабных машинах выплясывать незачем. Вы меня поняли?
— Так точно.
Командующий артиллерией уже несколько раз подбегал к телефонному аппарату, запрашивал артполк.
Наконец, первые пристрелочные снаряды с тревожным шелестом перелетели Оку и взорвались далеко от кустарника, где все это время продолжали работать немецкие саперы. После поправки на западном берегу легла вторая серия снарядов, ничуть не точнее и все с тем же большим разбросом. Немецкие саперы исчезли. Продолжать обстрел стало бессмысленно.
— Дайте отбой вашей артиллерии, — сказал Федюнин — ский. — Довольно. Вы достаточно напугали противника. А стрелять надо учиться.
На обратном пути заехали в один из полков.
Во второй линии в пулеметном окопе группа солдат во главе с лейтенантом занималась изучением материальной части станкового пулемета «максим». Федюнинский приказал остановиться. Навстречу выскочил молоденький стройный лейтенант, перетянутый новенькими ремнями. Бойко, без запинки доложил. Федюнинский сказал, чтобы продолжали. Лейтенант объяснял толково, со знанием дела давал практические советы, как управлять пулеметом в бою, как избежать утыкания пули и прочих неприятностей и задержек огня. Наконец закончил. Федюнинский похвалил его. А лейтенант неожиданно заявил:
— Товарищ генерал, а ведь я вас хорошо знаю. А вы меня разве не помните?
Он внимательно посмотрел на лейтенанта:
— Нет. А где мы с вами встречались?
— В Чите! В Чите, товарищ генерал! Моя фамилия Турьев. Я — сын полковника Турьева.
С полковником Степаном Ильичом Турьевым Федюнинский служил в Забайкалье, в 36-й стрелковой дивизии. Степан Ильич — богатырь под два метра ростом. В командирской среде его так и называли — Степан-гора. Теперь он вспомнил шустрого мальчугана, которого не раз видел, когда приходил вместе с Еленой Владимировной в гости к Турьевым. Где ж узнать в этом бравом лейтенанте мальчишку-школьника?
— Где отец?
— Где-то здесь, на центральном участке, — ответил лейтенант Турьев. — Связи пока не имею. Но надеюсь в скором времени установить.
— Что ж, я обязательно разыщу полковника Турьева и расскажу ему о нашей встрече.
— Спасибо, товарищ генерал!
Генерал обнял лейтенанта, как обнял бы сына, если бы встретил вот так, случайно, на фронте.
Пока Федюнинский наводил справки, пока разыскивал старого боевого товарища[52], из дивизии сообщили: во время передислокации батальона в другой район лейтенант Турьев убит наповал шальным снарядом, прилетевшим с западного берега реки; больше в батальоне никто не пострадал. Эх, лейтенант, лейтенант… Как хотелось бы тебя уберечь от смерти! И тебя, Турьев-младший, и всех других, юных, еще не поживших на земле. Но как это сделать?
Вот тебе и судьба солдата на войне…
С полковником Турьевым он встретится после войны в Москве. Степан Ильич с женой приедет к нему, чтобы узнать подробности его встречи с сыном и уточнить место гибели лейтенанта Турьева. Степан-гора заметно осел, ссутулился. Потеря единственного сына не прошла даром.
О гибели Турьева-младшего Федюнинский рассказал жене еще тогда, летом 1943 года. Елена Владимировна сразу заплакала. И потом, уже выплакав свою женскую слезу, сказала:
— Я бы умерла, если бы такое случилось с нами.
В ее словах были и жалость к Турьевым, и ко всем, потерявшим своих сыновей, и к себе, живущей с затаенной мечтой о материнстве.
* * *
Опыт, полученный под Ленинградом, пригодился и здесь, на подступах к Орлу и Брянску.
По приказу Федюнинского в тыловых районах были построены полигоны. Отрабатывались приемы преодоления водной преграды. Саперы учились быстро и надежно наводить мосты и паромные переправы. Проводились штабные игры. Интенсивная учеба шла около месяца. За это время в полосе фронта было построено 250 километров новых дорог, 75 мостов, оборудовано 39 бродов. Приведены в порядок старые дороги, мосты и переезды.
