Пока кладу букет на стол, Леон исчезает. Недоуменно перевешиваюсь через балкон.
– Раз, два, три, четыре, пять… – раздается снизу.
Леон карабкается по водосточной трубе. Я снова хохочу.
– Не знала, что ты лазаешь по водосточным трубам, – говорю я и вздрагиваю, когда он подтягивается выше, хватаясь рукой за скобу.
– Я тоже не знал… – Глядит на меня и нащупывает левой ногой опору. – Ты определенно пробуждаешь во мне скрытые таланты.
Труба проходит рядом с балконом. Леон теперь в нескольких футах, тянется рукой к перилам.
– О! Мои печеньки! – восклицает он.
Отвечаю красноречивым взглядом.
– Ты спятил! – ворчу я, однако иду помогать.
Он хватается руками за перила и повисает на них, нащупывая ногами опору.
– О господи! – вскрикиваю я.
Жутко. Но не смотреть нельзя, иначе не замечу, если он вдруг начнет срываться, что гораздо ужаснее.
Подтягивается; во время последнего рывка хватаю его за руку, и он переваливается на балкон.
Пыхтит и отряхивается.
– Привет, – шепчу я, вдруг смущаясь своего чересчур открытого наряда.
– Прости меня! – Леон раскрывает объятья.
Прижимаюсь к его груди. Костюм дышит осенью – особый уличный запах, которым в это время года всегда пахнут волосы. В остальном Леон пахнет собой, так, как мне и хочется. Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и чувствую его твердое сильное тело.
В дверях появляется Мо с пластиковым пакетом рыбы и картошкой фри. Я не слышала, как он вернулся, и от неожиданности подпрыгиваю, однако в объятиях Леона даже мысль о Джастине пугает гораздо меньше.
– А! – говорит Мо. – Пойду перекушу куда-нибудь еще…
68. Леон
Я: Наверное, сейчас не лучшее время…
Тиффи: Надеюсь, ты шутишь.
Я: Не шучу, но очень надеюсь, что ты скажешь, что я ошибаюсь.
Тиффи: Ошибаешься. Сейчас самое подходящее время. Мы одни, дома, вместе. Куда лучше?
Смотрим друг на друга. Она по-прежнему в этом потрясающем платье. Кажется, стоит дернуть, и оно спадет с нее на пол. Страшно хочется попробовать. Сдерживаюсь – Тиффи говорит, что готова, однако день мало годится для бурного секса со срыванием одежды. Может быть, для медленного, нежного, дразняще долгого раздевания…
Тиффи: Кровать?
Голос – такой, как описывал Ричи: низкий и сексуальный… Сексуальный вдвойне, когда она произносит «кровать».
Стоим друг против друга. Беру в ладони ее лицо, целую. Чувствую, как она тает, как испаряется напряжение. Отклоняюсь, чтобы увидеть пламя в голубых глазах. Желание вспыхивает мгновенно, как только соприкасаются губы. Требуется огромное усилие, чтобы не опустить руки с обнаженных плеч ниже.
Она ослабляет мне галстук и снимает пиджак. Медленно расстегивает рубашку и целует. Между нами расстояние, точно мы, несмотря ни на что, из уважения держим дистанцию.
Тиффи поворачивается, приподнимая волосы, чтобы я расстегнул платье. Накручиваю их на руку и легонько тяну. Она стонет. Невыносимо. Подхожу вплотную, целую плечи и шею вдоль линии волос, прижимаюсь. Шевелится и пробует сама расстегнуть молнию.
Тиффи: Леон, сосредоточься! Платье!
Перехатываю из ее пальцев бегунок молнии и медленно тяну вниз. Медленнее, чем ей хочется. Она нетерпеливо изгибается. Отступает назад на меня, пока мои ноги не упираются в кровать. Мы снова прижаты друг к другу, голая грудь и ткань.
Наконец платье падает на пол. Почти как в кино – мерцание шелка и она вся, в одном черном белье. Поворачивается в моих руках, с тем же пламенем в глазах, и я отстраняю ее, чтобы лучше разглядеть.
Тиффи, с улыбкой: Ты всегда так.
Я: Как?
Тиффи: Так смотришь. Когда я что-нибудь снимаю…
Я: Не хочу ничего упустить. Дело важное, спешить нельзя.
Вскидывает бровь. Невыносимо сексуально.
Тиффи: Значит, спешить не будем?
Проводит мне пальцами вдоль пояса трусов. Просовывает руку внутрь, останавливаясь на волосок от того места, где хочется.
Тиффи: Ты пожалеешь, что захотел медленно, Леон Туми.
Уже жалею, как только она произносит мое имя. Ее пальцы двигаются по низу живота, а потом, мучительно медленно, берутся за пряжку ремня. Когда она расстегивает молнию, я сбрасываю брюки и носки, ощущая на себе ее кошачий взгляд. Хочу прижать ее к себе, но она твердо упирается рукой.
Тиффи, грудным голосом: Кровать!
Между нами снова дистанция; машинально идем каждый к своей стороне, она налево, я направо. Смотрим друг на друга и натягиваем одеяло.
Лежу на боку. Ее волосы рассыпались по подушке, и я чувствую ее наготу и страшно хочу дотронуться. Протягиваю руку. Тиффи берет ее, пересекая невидимую границу, проведенную в феврале, и целует мне пальцы, а потом берет их в рот… и неожиданно расстояние между нами исчезает. Тиффи прижимается – так и должно быть, кожа к коже, ни миллиметра между нами.
69. Тиффи
– Теперь ты видел меня голой. Добился своего, коварный искуситель. И все еще так смотришь?
Его улыбка становится очаровательной, та самая улыбка, которая давным-давно, еще в Брайтоне, меня пленила.
– Тиффани Мур, у меня самые серьезные намерения смотреть так на тебя веки вечные.
– Веки вечные!
Серьезно кивает.
– Как очаровательно и гениально неконкретно.
– Что-то подсказывает мне, что конкретные обязательства заставят тебя пуститься наутек.
Задумываюсь, кладу голову ему на грудь.
– Понимаю, но мне наоборот стало тепло и уютно.
Ничего не говоря, он целует меня в макушку.
– И еще я вряд ли смогла бы куда-нибудь «утечь».
– Может, вон из города, в деревню?
– Ну, – поворачиваюсь на живот и подпираю голову руками, – куда мне в деревню? Меня устраивает план про веки вечные. По-моему, он… Эй, ты слушаешь?
– Что? – переспрашивает Леон. – Прости, тебе удалось отвлечь меня от себя самой.
– А я-то думала, тебя ничем не отвлечешь!
Продолжая целовать, Леон рисует пальцем у меня на груди неровные круги.
– Конечно… Нельзя… А ты…
