– Что это с тобой? – спросила я, садясь на пуф.
– Ничего, – ответил он, но потом, помолчав некоторое время, почувствовал, что не может мне не пожаловаться. – Ну!!! Я тебе скажу, это что-то! – Он в негодовании потряс руками и закатил глаза. – Твой драгоценный вождь мне там такого наговорил! Такого!
– Он Косыгиным, что ли, недоволен был? – удивилась я. – Или его результаты развития СССР не устроили?
Натаныч задрыгал ногой и посмотрел куда-то вдаль:
– Нет. Это все его вполне-таки удовлетворило. Но он сказал мне… Что я… Короче, он, конечно, еще тот… даже не жлоб. Это я ошибался. Он хуже. Когда я туда пришел на два часа, он поговорил со мной о Косыгине, а потом спросил, сделал ли я… И когда узнал, что до сих пор нет… То… Ну он заявил, что очень сожалеет… Сожалеет о том, что не может меня поставить к стенке, потому что находится в некоторой зависимости от моей персоны. И после этого… Я, знаешь, много вообще-то в жизни повидал… Но как-то раньше не сталкивался с людьми, которые способны взглядом в пол впечатывать. Я на тебя смотрю вот сейчас и прямо-таки удивляюсь, как ты с таким… с таким… чудовищем рядом можешь находиться и тем более о какой-то там любви говорить! Да он меня просто с землей сравнял, когда я, как идиот, раскололся и сказал ему, что… Короче, он был даже не в ярости… Получилось, что после нашего с ним того давнего разговора он был уверен… Ну да, я обещал ему… А он… Он же такой великий человек, распоряжения которого не только не обсуждаются, а выполняются прямо сиюминутно… А тут он узнал, что кто-то… Вообще буквально отброс какой-то посмел его ослушаться!..
Мне надоел этот бессвязный бред, и я сказала:
– Ты, Натаныч, зря в науку рванул после школы. Тебе надо было к Пырьеву идти. Он бы тебя сразу в главных ролях стал снимать. Вот что ты тут сидишь и распинаешься? Ты думаешь, я хоть что-то поняла из всего этого потока твоего словесного? А? Из-за чего он тебе выговор сделал? Что он такое узнал? О чем ты говоришь?
– Ни о чем!!! – рявкнул мой безумный друг и встал с дивана. – Иди домой. Я должен выполнить его задание и проинспектировать 2010 год параллельной реальности.
Я не могла поверить в то, что слышу:
– Но ты говорил, что нельзя летать в альтернативное настоящее!
Видимо, у него сдали нервы:
– В настоящее нельзя! А во вчерашний день можно! Вот туда я и отправлюсь по заданию твоего горячо любимого вождя! И не звони мне! Я сам объявлюсь, когда будет надо, а то ты надоела мне уже со своими овечьими глазами, полными слез от желания отправиться в 1937 год!
Поняв, что Натаныч с непривычки чуток перенапрягся, я встала и, помахав ему рукой, пошла к себе. Обижаться не имело смысла. Если Сталин действительно на него за что-то там такое разозлился, то Натанычу можно было только посочувствовать, потому что я, к примеру, не могла спокойно выдерживать даже легкого недовольства своего высокопоставленного супруга. Кроме того, нельзя было сбрасывать со счетов и того, что мой друг просто-напросто не привык летать в прошлое и устал от всех этих безумных перемещений. «Слабак!» – подумала я и, чтобы хоть как-то убить время, отправилась в магазин за новым платьем…
В четыре часа ночи меня разбудил телефонный звонок:
– Если тебе интересно, что стало с миром к 2010 году, можешь прийти. Но предупреждаю. У меня есть час. Потом я лягу спать, а утром полечу в 1937-й. Потому что сейчас лететь туда у меня нет никаких моральных сил. И желания тоже нет…
– Ну и?… – спросила я, проходя в комнату и садясь на диван.
Натаныч сидел за компьютером и крутил в руках штекер. Было видно, что он на грани срыва:
– Буду рассказывать коротко, четко и ясно. Слушай. В параллельном нам 2010 году я работаю директором огромного института, который занимается сверхсекретными разработками. Поэтому мне не стоило никакого труда буквально за руку отвести меня самого к главе государства. Этот человек, которого вообще не существует в нашем времени, так как он здесь не родился, обладает всеми талантами, которые требуются для того, чтобы управлять наимощнейшей сверхдержавой. А именно так можно охарактеризовать страну, в которой я там живу. Как и прежде, наше государство носит название СССР. Я не могу сказать точно, какой там строй, но официально он именуется социализмом, коим, конечно же, не является. Итак, сначала о том, что происходит в мире. Мы контролируем все, что происходит на земном шаре. Ни одно народное волнение не вспыхивает без нашего наблюдения. Союз всем диктует свои условия, но при этом, так сказать, позволяет другим странам жить самостоятельно и собственными силами расхлебывать свои ошибки. Мы держим всех в узде уже не за счет одного только ядерного оружия, по объемам которого мы, несомненно, имеем преимущество. Это было бы слишком банально. На самом деле мы просто управляем этим миром. Именно так, как сейчас в нашем с тобой 2010 году им управляют некие структуры, о существовании которых мы только догадываемся и строим гипотезы. Там нет никакого международного терроризма, потому что нет силы, которая его финансирует в нашей реальности. Но зато есть наркотики, от которых многие страдают, в том числе Штаты, Китай, Европейское сообщество… То есть, пардон, небольшая поправка. Там нет Европейского сообщества, потому что экономика европейских государств не настолько развита, чтобы они могли объединяться. Так вот. Вопрос о наркотиках стоит достаточно остро. И мы могли бы его решить, поскольку на нашей территории никакого наркооборота, разумеется, нет и быть не может. Но мы предоставляем миру самостоятельно разруливать эту проблему. Как говорится, они этого горячо желали, пусть сами и разбираются.
Основная резервная валюта там рубль. Финансовым кризисам, от которых периодически лихорадит большинство стран, мы не подвержены. Внешне мы очень мирная и дружелюбная держава. Мы всячески демонстрируем свою политику недопущения вооруженных конфликтов, не позволяем одним государствам лезть в дела других. Купируем приступы политической напряженности на разных континентах, если, конечно, нам это интересно. Поставляем оружие туда, куда нам выгодно. И помогаем разным странам справляться с природными катаклизмами, которые на них обрушиваются и периодически сводят до минимума их экономические достижения, а соответственно, и уровень жизни.
– Они что, только на них обрушиваются? – удивилась я. – Как это вообще может быть, если здесь за последние годы ничего такого не происходило?
– Не знаю, – развел руками Натаныч. – Всякое бывает. Это параллельный мир. В нем и засухи случаются, и цунами, и извержения вулканов, а также прочая крупная и мелкая дребедень, которая обходит стороной СССР.
– И по какой же такой причине Союз остается в стороне и получает эту знаменитую с времен несуществующей войны фору для развития экономики? – спросила я, чувствуя в этом до боли знакомый почерк.
– Ты мыслишь категориями 1937 года! – Натаныч махнул на меня рукой и, заикаясь, продолжил: – У нас там вера сильна. Православная, мусульманская… Там люди разных религий живут, преисполненные духовности. И, конечно, немудрено, что такую страну катастрофы стороной обходят. Но… Поговорим о внутреннем устройстве. Как это у нас тут принято говорить?.. Социально активные уверенные в себе граждане с достатком выше среднего? Именно так, если я не ошибаюсь, нам рассказывают СМИ о прослойке общества, ради которой, типа того, земной шар крутится?
