— Наверное…
— Кармелита, ты не сомневайся — он благородный человек. Теперь таких редко встретишь. Он ведь не только тебе как дочке — он всем помогает. Вот и Паше моему как помог с работой — поверил.
И Рубина о чем-то мечтательно задумалась.
— Бабушка, а ты ко мне пришла просто навестить или хочешь рассказать что-то? — лукаво спросила внучка.
— Угадала, я хочу поделиться с тобой одной новостью… Знаешь, Кармелита, мой Паша… Ну Павел Павлович — он сделал мне предложение.
— А ты — что? — Кармелита нетерпеливо впилась глазами в Рубину.
— Твоя сумасшедшая бабушка это предложение приняла! — Старая цыганка робко улыбнулась.
— Вот и правильно, что приняла!
— Да, но что скажут люди?
— А какое тебе до них дело? Вернее, какое им дело до тебя? И вообще, какая разница — кому сколько лет, если Бог посылает тебе любовь?!
— Ты знаешь, я думаю точно так же. Ведь мы с ним столько лет ждали друг друга!..
Бабушка с внучкой опять обнялись.
— Вот и не надо никого слушать, не надо ни на кого оглядываться, — приговаривала Кармелита, обнимая Рубину.
— Спасибо тебе. Спасибо тебе, моя родная! Спасибо! И знаешь, что я тебе еще скажу? Ты у меня тоже будешь счастливая! Обязательно будешь! Все еще получится, все будет! Вот посмотри на свою бабулечку — дожила до старости, помирала даже, а своего суженого дождалась!
— И что же мне теперь — тоже старости ждать? — Кармелита как-то сразу погрустнела.
— Зачем? Зачем ждать старости? Оглянись вокруг — неужели никого не видишь?
— Вижу, бабушка. Только оттого, что я вижу, мне еще страшней становится.
— Почему?
— Потому что я всюду вижу Миро!
* * *
Миро все смотрел на только что развешанные по стенам астаховской гостиной картины.
— Что тебя так заинтересовало? — спросил хозяин.
— Вот это, — Миро показал на Дюрера. — Я, вообще-то, в живописи не очень разбираюсь…
— И это называется — не очень разбираешься? Да ты же сразу выбрал Альбрехта Дюрера! Я привез его из Лондона — с таким трудом заполучил!.. Ну да ладно, какое у вас там ко мне дело?
— Дело, Николай Андреевич, оно, с одной стороны, простое, а с другой стороны, сложное… — Миро мялся и никак не мог перейти к главному. — Видите ли, наш табор всегда кочевал. Летом мы шли туда, где можно было больше заработать. А зимой, понятное дело, туда, где потеплее. Вот. А теперь мы живем в Управске. Хоть и с маленьким перерывом, но уже довольно долго. Поэтому решили осесть тут… Может быть, навсегда.
— Значит, кочевых цыган больше не будет? — спросила слушавшая все время молча Олеся.
— Ну на самом деле, их давно уже нет. Мы же кочевали не просто потому, что нам это нравится. Мы — театральная труппа, мы гастролировали… Но переезжать все время с места на место — тяжело. Короче говоря, мы хотим построить тут себе жилье, построить дом.
— Ах вот оно что. Даже так! Ну и насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я принял участие в финансировании этого проекта?
Миро опустил глаза. Больше всего на свете гордый свободный цыган не любил никого ни о чем просить. Тем более чужого. Идти к Астахову уговорила его Соня, обещав, что это будет не просьба, а деловое предложение. И сейчас она поспешила прийти Миро на помощь:
— Речь идет не только о финансировании, Николай Андреевич. Речь о взаимовыгодном сотрудничестве.
— Вот как? — Астахов посмотрел на молодых гостей с некоторым недоверием.
Но Соня разложила перед ним свои бумаги: документы, выкладки, подсчеты.
— Понимаете, Николай Андреевич, на первом этаже мы предлагаем разместить офисы и магазины, которые будут принадлежать вам и приносить доход от сдачи в аренду. Причем этот доход не только окупит строительство, но и принесет прибыль. А табор, со своей стороны, вкладывает в это дело свою рабочую силу — все строительные работы будут производиться самими цыганами.
— Вы знаете, а я думаю, что это может быть интересно. Но дело в том, что, к сожалению, сейчас у меня нет времени поговорить об этом подробнее… Олеся, прошу тебя — ты обсуди с ребятами это дело в деталях. А потом мы вместе придем к какому-нибудь решению.
Астахов передал бумаги Олесе, решительно встал и попрощался с гостями, оставив их на Олесино попечение.
* * *
— Ну что ж, — говорила Тамара Игорю, окончательно выпроводив Земфиру, — в прошлый раз затея с крысиным ядом провалилась, теперь, надеюсь, это не повторится.
— Не повторится, — кивнул Игорь. — Так что теперь нам остается только ждать.
— А как мы узнаем о результате?
— Ну ты даешь! Да о смерти дочки Зарецкого и одновременно дочки Астахова будет кричать весь город! Все радио, телевидение, газеты — такое событие!
— Ну тогда читай газеты, Игорь.
— А что это ты мне приказываешь, дорогая?
— Кто-то должен приказывать, кто-то — исполнять.
— И ты у нас, значит, приказываешь? А если мне это надоест?
— И что ты тогда сделаешь? — В голосе Тамары сквозила неприкрытая ирония. — Опять сбежишь?
— Сбегу!
— Бросишь меня?
— Брошу!
— Ну не впервой! Зачем тогда Кармелиту убивал? — Игорь молчал. — Так что невыгодно тебе меня бросать. А то ведь получится, что зря ты убийцей стал!
Глава 4
Астахов ушел. А Соня и Миро разговорились с Олесей о подробностях проекта. Но Миро никак не мог сосредоточиться — он все время отвлекался от разговора и смотрел на полотно Дюрера. Никто никогда не объяснял молодому цыганскому парню принципы эстетики, никто никогда не водил его по музеям и галереям, не учил воспринимать живопись. Но, видно, на то оно и искусство гения, чтобы воздействовать на любого человека напрямую, без всяких там ученых посредников.
— Вам действительно так нравятся эти картины? — спросила у Миро Олеся.
— Да, очень, — завороженно отвечал цыган. Наверное, это действительно был великий мастер…
— Вот за эти картины Николай Андреевич и выложил все свои свободные деньги. И теперь, чтобы помочь вам, ему придется остановить одно из своих предприятий, изъять деньги из оборота. Согласится ли он на это? Я, конечно, с ним поговорю, но… Какой ему смысл помогать вам, чтобы навредить себе?
— Нет-нет, — поспешно заговорил Миро. — Останавливать, конечно же, ничего не надо. Николай Андреевич очень добрый человек, и мы не хотели бы злоупотреблять его добротой!
— Я в любом случае поговорю с ним и потом вам сообщу. А пока — вот так… Извините, ребята, но если бы вы пришли с вашим предложением на несколько дней раньше, до его отъезда в Лондон, то он бы вам, конечно, не отказал.
