Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
Племя — коллективная организация, состоящая из семей, объединенная узами крови и общностью интересов, живущая и мигрирующая вместе. Жажда безопасности укрепляет чувство солидарности, которая является одной из самых примечательных черт кочевников. Именно благодаря солидарности нападению на любого члена племени противостоит все племя, и все племя считает своим долгом отомстить. Суровый закон мести — «око за око, зуб за зуб», лишь временами сдерживаемый возможностью получения «кровных денег», вошел в большинство законодательных кодексов семитов.
Права собственности неразвиты и ограничены. Вполне можно утверждать, что кочевник все свое носит с собой. Его личная собственность ограничена оружием (копье, лук, стрелы), необходимым для самозащиты. Даже палатка, в которой он живет, — собственность семьи, а пастбища принадлежат племени. Бедуинов называли коммунистами-аристократами. Удачное выражение. Ведь если экономическая система, в которой господствует понятие общего, а частная собственность практически неизвестна, может называться коммунизмом, то общественный дух и сопряженное с ним глубокое чувство личной гордости, чести и приверженности традициям дают этим нищим пастухам право называться аристократами.
Власть в племени существует лишь в ограниченной степени. «Правительства» в полном смысле этого слова нет, но есть вождь, избираемый за личные качества советом старейшин. Он — primus inter pares.[1] Ограниченная власть, данная ему советом, временная и может быть отозвана. Он выступает как судья, но лишь когда спорящие стороны добровольно выносят свое дело на его суд.
В целом условия жизни в пустыне способствуют укреплению духа. Борьба за существование, окружающие опасности и трудности, коими изобилует повседневная жизнь, закаляют характер, воспитывают стойкость и мужество. В ходе истории не единожды столкновения семитов с внешними силами заканчивались победой сильных и энергичных семитов.
Условия общежития, в свою очередь, определили проявления религиозной жизни. Реконструировать ее нелегко; приходится выйти за рамки семитской религии и рассмотреть масштабные проблемы происхождения и развития религиозных институтов вообще.
Арабы до появления ислама ревностно сохраняли древние семитские верования, так же как и материальные условия жизни в пустыне. Их полидемонизм, то есть вера во множество разных божеств и духов, живущих в деревьях, растениях, камнях и воде, должно быть, очень древний и типичный для кочевого образа жизни. То же можно сказать о всевозможных племенных богах, культы которых благодаря изоляции верующих редко распространялись за пределы ограниченных областей. У этих божеств не было постоянного места жительства, и они обходились без святилищ. Культовые церемонии могли производиться в любом месте по мере передвижения племен, и каждое божество считалось связанным со своим племенем, причем иногда даже кровными узами, и было его повелителем и судьей.
Существует много божеств, общих для нескольких семитских народов, но их не всегда можно проследить до первобытной стадии развития древней семитской религии, поэтому мы приведем их более подробное описание позже. А пока упомянем лишь некоторых самых распространенных богов. Это Эль, который, возможно, изначально был богом неба, Ваал (Баал) — бог дождя, дающего плодородие, и Астарта, вероятно первоначально являвшаяся богиней Утренней звезды (планеты Венера), но позднее ее идентифицировали с Землей-матерью, древним божеством Ближнего Востока. Другим небесным телам — Солнцу и Луне, — вероятно, также широко поклонялись с самой глубокой древности.
В отдельных кругах уже давно ведется дискуссия относительно предположительной тенденции к монотеизму, и в особенности о ее связи с условиями жизни в пустыне. Гипотеза представляется интересной, но оценить ее значимость не просто.
Ритуалы, существовавшие у семитов даже после их перехода к оседлой жизни, часто отражают их кочевые корни. Например, еврейский Песах, позднее трансформировавшийся в главный христианский праздник, характеризуется принесением в жертву ягненка и использованием пресного хлеба. Обе эти черты уходят корнями в условия кочевой жизни, в которой использование облаток диктовалось постоянным движением, а ягненок — это приношение пастуха богам. Не было необходимости в храмах или алтарях. Религиозные обряды выполнялись без дополнительных аксессуаров, неприменимых в жизни кочевника.
В ходе исторически неизбежного процесса миграции семиты постепенно переходили к оседлой жизни. Привлеченные плодородием земель, окружавших пустыню, группы бедуинов систематически покидали пустыню в поисках лучшей доли. Они вступали в контакт с организованными общинами, ведущими оседлую жизнь, и их адаптация происходила не без конфликтов, нередко спровоцированных старыми представлениями о свободе и независимом кочевом духе.
Бедуины-иммигранты оказались среди людей с вековой политической организацией монархического типа, во главе которой стояли деспотические правители. Монархи сильно отличались от вождей кочевых племен, которые избирались и могли быть смещены старейшинами и чья власть во всех отношениях зависела от воли племени. Поэтому, хотя экономические условия жизни земледельческой общины были сопряжены со множеством преимуществ, достаточно привлекательных, чтобы заставить бедуина изменить образ жизни, ее политические институты не были столь же желанными и неизменно воспринимались как перемена к худшему. Пришельцы считали, что за материальное благосостояние им приходится платить слишком высокую цену, и потому часто становились в восточном обществе подрывной, разрушающей силой.
Степень приспособляемости кочевников к новому образу жизни была разной у разных народов. Если вавилоняне и ассирийцы достаточно легко расставались с примитивным мышлением и образом жизни, то арабы и евреи более цепко держались за старые традиции и на протяжении всей своей истории сохраняли в той или иной степени враждебность любой форме неограниченной власти.
Так, когда Израиль был объединен в царство, такая централизация власти встретилась с сильной оппозицией со стороны части населения, в то время как другие сочли, что вынуждены терпеть ее как неизбежное зло чужеземного происхождения. Даже более того, представители иудейской религии стремились ограничивать и контролировать царскую власть; священники и пророки являлись в каком-то смысле реакционной силой, направленной против абсолютной монархии, и в этом смысле они сохранили связь с гордым независимым духом бедуинов.
Аналогичным образом в истории арабов присутствовали черты, уходящие корнями в древнюю демократическую организацию. В глубокой древности халиф был в большей степени вождем племени, всегда готовым дать аудиенцию всем желающим, посоветоваться с любым своим подданным и принять решение, проявив мудрость и здравый смысл, за которые его, собственно, и избрали. Со временем власть постепенно становилась монархической и переходила в руки священнослужителей. Арабское царство трансформировалось в надэтническую исламскую империю.
Таким образом, древние условия кочевой жизни продолжали влиять на исторический ход политического и культурного развития семитских народов.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
