Снаряжались новоявленные казаки за счет казны, правда, с возвратом из жалованья, положенного им за действительную службу по 12 рублей в год в военное время.
Стоит ли говорить, с какой радостью екатеринославские крестьяне восприняли перемену в своем положении. Да за такую жизнь десятки тысяч русских мужиков, поверивших Разину и Пугачеву, положили голову на плаху!
Светлейший был доволен «прилежными упражнениями» Платова по созданию «войска казацкого Екатеринославского». Но все-таки советовал поспешить с окончанием порученного дела.
И Платов спешил, сам не знал покоя и не давал покоя другим. С утра до вечера донцы учили своих новых соратников аллюру, вольтижировке, владению копьем и саблей, развертыванию в лаву, действиям в авангарде и арьергарде, форсированию больших и малых рек. К 9 мая полки были готовы. Они получили знамена. После торжественного их освящения начался парад. Гигант Потемкин взирал на них своим единственным глазом и все примечал. То ли он не успел переговорить с Матвеем Ивановичем, то ли думал о будущих историках, только из-под его пера в тот же день вышел документ, не нуждающийся в комментариях.
Г. А. Потемкин — М. И. Платову,
9 мая 1788 года:
«С немалым удовольствием видел я полки казацкие левой стороны Днепра; совершенство их вооружения и поспешность приносят Вам должную честь, что я в полной мере не оставлю представить Ее Императорскому Величеству. Скорое понятие оборотов казацких и видимая в них добрая воля столь меня обязывают доброхотствовать им, что я не упущу всячески стараться о выгодах их. Сколько мне было приятно видеть скорые плоды сего вновь учрежденного войска, и сие умножилось видом бодрых воинов, какой они имеют; не похожи на новобранцев, кои сидят, как клуши, и прежде смерти каменеют; они уже приобрели осанку, приличную рыцарям. Объявите всем сие, да даст им Бог храбрость противу неприятеля, которому нанося удар, получат они наследственную славу и тем прославят имя однодворческое».
Потемкин слов на ветер не бросал. Уже на следующий день он сообщил Екатерине, что смотрел новые полки и с «крайним удовольствием» обнаружил в них «проворство» опытных казаков, «превосходную охоту и усердие к службе», и тут же попросил императрицу о награждении Платова, который «столь преуспел в порученном ему деле», орденом Владимира 4-й степени.
Платов был назначен атаманом Екатеринославского войска, в состав которого вошли также греки, армяне, сербы и хорваты, проживавшие на его территории. Скоро его казаки приняли боевое крещение.
Формируя и обучая новые казачьи полки, Матвей Иванович на несколько дней сумел вырваться в Черкасск. После его отъезда Марфа Дмитриевна снова понесла…
Очаков
Зима прошла относительно спокойно. Войска простояли на зимних квартирах. Обе стороны готовились к летней кампании. Было очевидно, что основные события развернутся там же, где и осенью минувшего года, — в районе Днепро-Бугского лимана: либо турки еще раз попытаются взять Кинбурн, либо русские, опередив неприятеля, соберутся с силами и завоюют Очаков, чтобы не только обезопасить, но и расширить владения империи на юге. В целом, события так и развивались. С известными отклонениями, конечно.
А. В. Суворов предложил Г. А. Потемкину штурмом взять Очаков. Но великому администратору пришла мысль создать о себе мнение как о великом полководце. И он отказал герою Кинбурна, решив оставить эту крепость для себя.
25 мая 1788 года князь Таврический, подняв без малого 50 тысяч солдат и казаков Екатеринославской армии, оставил Ольвиополь и двумя колоннами двинулся вниз по течению Южного Буга. Пять недель потребовалось ему, чтобы преодолеть расстояние, которое не спеша можно было пройти за десять дней.
Впереди шел конный отряд генерал-майора П. А. Палена, который почти на три недели опередил армию и достиг Очакова. Турки, обнаружив авангард, выслали против него значительные силы. Русские стали отходить, пытаясь увлечь за собой неприятеля и отвести его как можно дальше от крепости. Хитрость удалась. Когда до двух тысяч всадников бросились за отступающими, казаки полковников М. И. Платова и И. И. Исаева остановились, развернулись, атаковали противника и гнали его до самых редутов, после чего вернулись назад.
28 июня командующий привел свою армию к Очакову, завоеванием которого он надеялся приобрести славу героя. Но князь был баловнем судьбы и потому, быть может, не стал великим полководцем.
Очаков, стоявший на скате западного побережья лимана, представлял собой неправильный вытянутый четырехугольник с бастионами. Со стороны воды он был защищен каменной стеной, а с трех других — высоким валом и глубоким рвом, одетым в камень.
Кроме того, перед цитаделью располагались полукружьем десять мощных люнетов, обширное пространство за которыми могло служить лагерем для целой армии.
Внутри крепости было много каменных зданий и две мечети, а на острие Очаковского мыса стоял мощный Гассан-пашинский замок, обнесенный земляным валом с рогатками. Со стороны Черного моря подступы к крепости находились под прицельным огнем системы фортификаций небольшого острова Березань.
— Не штурмом хочу взять крепость, — говорил князь. — Она добровольно должна мне сдаться.
Нет, не мог светлейший князь Таврический стать великим полководцем, поскольку слишком ценил жизни своих солдат. Он долго занимался почти бесполезными рекогносцировками, составлением планов штурма Очакова и подготовкой к нему. Но пойти на штурм никак не решался.
При главной квартире Екатеринославской армии собралось блестящее общество. Многие дамы приехали навестить своих мужей или любовников. Жизнь была веселая и роскошная. Адъютанты скакали по соседним губерниям в поисках редкостей к столу князя. Проходили дни, недели, месяцы…
Гости разъехались. Дожди сменились метелями. Наступила «очаковская зима», более суровая, чем обыкновенно. Не осталось ни полена дров. Истощились запасы продовольствия. Вокруг лагеря на несколько переходов — степь, покрытая снегом и льдом. Солдаты страдали от холода и голода. А крепость добровольно не сдавалась. Князь с каждым днем становился все мрачнее и угрюмее.
В ту «очаковскую зиму» день штурма крепости оказался самым холодным. Лишь южане могут представить, что такое 23 градуса мороза при повышенной влажности и сильном ветре. Люди гибли. Похоронные команды ежедневно подбирали от тридцати до сорока окоченевших трупов. Только решительный приступ мог разом избавить от нестерпимых страданий. Солдаты понимали это и рвались в бой.
5 декабря 1788 года собрали армию и объявили:
— Идти назад нельзя. Ни дров, ни хлеба нет. Нам остается взять Очаков или умереть. Завтра день святого Николая, заступника России. А потому завтра — штурм!
Над бескрайней заснеженной пустыней из тысяч простуженных глоток вырвалось хриплое солдатское «ура!».
Атака была назначена на 7 часов утра. Согласно диспозиции, данной фельдмаршалом Потемкиным, на приступ должны были идти шесть колонн одновременно: на замок паши Гассана, Нагорный ретраншемент и собственно Очаковскую крепость.
