Анна написала Полю письмо. Она попыталась дать ему понять, что страдает из-за сложившейся ситуации и хочет найти выход из нее. В первый раз, оставив письмо на письменном столе Поля, она ждала, что он заговорит о нем. Поскольку он ничего не сказал, она осмелилась спросить у него, что он об этом думает. Он холодно ответил: «Мне нечего на это сказать!» Анна решила, что выразилась недостаточно ясно. Она написала ему более длинное письмо, которое утром нашла в корзине для бумаг. Разозлившись, она потребовала объяснений. Он ответил, что не обязан отвечать на вопросы истерички.
Что бы Анна ни делала, она не находила понимания. Может, она просто плохо выражает свои мысли? Начиная с этого дня, она стала делать ксерокопии писем, которые писала Полю.
Поль был равнодушен к страданиям Анны, он даже не замечал их. Анна не могла этого вынести, она постоянно беспокоилась, становилась еще более неуравновешенной. Ее незначительные ошибки истолковывались как серьезные промахи, которые нужно исправлять, и этим оправдывалось насилие. Она стала попросту опасной для него. Значит, необходимо было ее «сломать».
Реакция Анны на это обоюдное насилие сводилась к стереотипной попытке начать диалог, Поль пытался уйти от него.
Тогда Анна решила расстаться с Полем.
— Если я правильно понимаю, ты выставляешь меня за дверь без копейки денег!
— Я тебя не выставляю, я говорю, что не могу больше терпеть такое положение вещей. Ты не останешься без копейки, ты работаешь, как и я, и когда мы расстанемся, ты получишь половину нашего имущества.
— Куда я пойду? Ты просто злющая баба! Из-за тебя мне придется жить в трущобах!
Анна во всем винила себя и считала, что Поль так груб с ней из-за того, что разлучен с детьми.
После того как Анна и Поль, расстались, дети время от времени проводили выходные с отцом. Однажды, когда после таких выходных Анна встретила их на улице, дети рассказали ей, что провели отличный день с Шейлой, коллегой отца. В тот момент она увидела на лице Поля торжествующую улыбку, смысл которой вначале был ей не ясен.
Дома дети стали рассказывать ей, как влюблен их папа. Он целый день целовал Шейлу в губы и гладил ей грудь и бедра. Поль продолжал передавать Анне завуалированные послания через детей, поскольку у него не хватало смелости открыто объявить Анне о том, что у него есть подружка. Он знал, что, показав детям близость их отношений с Шейлой, возбудит в Анне ревность, но при этом сам будет находиться далеко и ему нечего будет бояться ее справедливых упреков. Таким образом, он подставлял детей под первый удар горечи или обиды их матери, что говорило о неуважении и к матери и к детям.
Анна потеряла почву под ногами. Чем больше она боролась, тем глубже увязала в этой борьбе. Горечь переходила в ярость, и она ничего не могла ни сказать, ни сделать, а поэтому вообще не стремилась что бы то ни было делать. Ее горе было так сильно, что она в конце концов перестала бороться и, смирившись, плыла по течению.
В кругу семьи и друзей Поль рассказывал, что Анна выгнала его из дома, и описывал тяготы своего финансового положения.
Анна не желала играть навязанную Полем роль злодейки и хотела оправдаться. Она написала ему письмо, в котором попыталась выразить свои чувства. Этот способ, однако, тоже оказался недейственным. Испытывая сильный страх перед Полем, Анна не решилась нападать на него в открытую и переложила вину на его любовницу: Шейла воспользовалась кризисом в семье, чтобы соблазнить бедного мужчину.
Истолковав проблему таким образом, Анна попала в ловушку Поля, который как раз и стремился избежать ее гнева и ненависти. Вместо того чтобы принять на себя ответственность за создавшуюся ситуацию, он ушел от нее и оставил лицом к лицу двух соперниц. Анна все еще оставалась послушной, оправдывала Поля и не осмеливалась выступить против него.
Только однажды она отважилась открыто противостоять Полю. Анна отправилась к нему домой, заставила впустить ее и высказала все, что не имела возможности высказать ранее. Это была ее единственная настоящая семейная сцена, ее единственное столкновение с Полем: «Ты сумасшедшая, а с сумасшедшими не спорят!» Когда Поль захотел выставить ее за дверь, она начала царапаться, а потом, плача, ушла. Разумеется, эту сцену Поль немедленно использовал против Анны. Она получила выговор от его адвоката. Поль везде растрезвонил, что Анна безумна и неуправляема. Мать Поля упрекала ее: «Анна, милочка, нужно успокоиться, Ваше поведение недопустимо!»
Адвокаты Анны и Поля вели переговоры о разделе имущества. Анна сознательно выбрала адвоката, не склонного вступать в долгую полемику, решив, что нужно прежде всего успокоить Поля, иначе он может начать затягивать судебный процесс. Она не спорила, потому что хотела быть сговорчивой; он же принимал это за ее силу, а значит, чувствовал со стороны Анны большую угрозу.
Незадолго до отпуска Анны, когда уже была назначена опись имущества, она случайно узнала, что Поль вывез все вещи из ее загородного дома. Он оставил только, несколько предметов обстановки, которые принадлежали семье Анны, и детские кроватки. Она опустила руки, так как думала, что имущественные вопросы будут улажены, нападки со стороны Поля прекратятся. Тем не менее они не прекратились.
В переписке, касающейся детей, Поль начал делать косвенные намеки, ставящие под сомнение ее честность. Сначала Анна оправдывалась, объясняя, что все договоренности были сделаны адвокатами и засвидетельствованы у нотариуса, но потом поняла, что это бесполезно и что ему нужно, чтобы она была хоть в чем-то виновата. Однажды сын сказал ей: «Папа всем говорит, что ты у него все забрала, может, так оно и есть. Как ты можешь доказать, что ты порядочный человек и что это неправда?»
Из этого клинического случая видно, что Поль не может принять на себя ответственность за разрыв. Он действует таким образом, чтобы Анна сама стала инициатором разрыва, она «выгнала» его и, следовательно, несла ответственность за неудачу в семейной жизни. В любом случае она во всем виновата, она — «козел отпущения», который избавляет Поля от всяких сомнений на свой счет. На такое предательство Анна могла бы отреагировать агрессивно и в этом случае сама бы считалась агрессором. Если бы она, наоборот, впала в отчаяние, к ней относились бы как к сумасшедшей, склонной к депрессии. В любом случае она оказалась бы виноватой. Поскольку ее реакция не отличалась чрезмерной эмоциональностью, опорочить ее можно было только злословием и гнусными вымыслами.
В этой ситуации необходимо помочь Анне смириться с тем, что для Поля она всегда будет объектом ненависти. Что бы она ни сделала, изменить такое отношение невозможно, и нужно помочь ей признать свое бессилие. Для того чтобы нападки Поля не затронули ее личность, достаточно того, чтобы в своих собственных глазах она выглядела достойно. Если она перестанет бояться своего агрессора, то выйдет из игры и этим, вероятно, сможет погасить агрессию.
Поль же производит впечатление человека, который может испытывать любовь к кому-либо только одновременно с ненавистью к кому-то другому. В каждом из нас присутствует разрушительный импульс. Один из способов избавления от этого внутреннего импульса заключается в проецировании его на кого-нибудь другого. Некоторые индивидуумы практикуют деление всех людей на «хороших» и «плохих». Тем, кто находится в лагере «плохих», приходится несладко.
