— Это неважно.
— Это очень важно! Чем больше времени в запасе, тем вероятнее найти способ тебя спасти.
— Такого способа нет. Я уже мёртв. Прими это и пообещай...
— Ну уж нет! Никаких обещаний, пока есть хоть малейший шанс!
— Пообещай!
О, он пока ещё способен повышать голос? Отрадно, но... Ни к чему хорошему не приведёт.
— Что пообещать?
— Не бросай её.
Новый умоляющий взгляд. Надо признать, в сочетании с мёртвенной бледностью лица и испариной, заставившей чёрные волосы плотно прильнуть к голове, производит впечатление. На юных оруженосцев и седых ветеранов. Но поскольку из возраста первых я давно уже вышел, а до лет последних, в силу сорвавшихся с привязи событий, могу и не добраться, то старания скорпа пропали впустую. Нет такой силы, которая способна заставить меня что-то делать. Нет вовне, разумеется, а вот внутри моей упрямой черепушки... Но Кэру совсем не обязательно знать подробности.
— Вот это как раз не имеет значения. Никакого. Забудь о принцессе: сейчас тебе нужно думать только и исключительно о своём собственном благополучии.
Долгая скорбная пауза.
— Не могу.
— Дурак!
Он не отвечает: бережёт силы, а заодно позволяет разоряться мне.
— Повторить, раз уж не понял? Думай только о себе. ТОЛЬКО. О. СЕБЕ. Сколько времени ты ещё сможешь оставаться между жизнью и смертью?
Тихое:
— Не больше ювеки.
— Вот всю эту ювеку будь добр не вспоминать ни имя, ни лицо, ни голос... Да вообще ничего не вспоминай! Представь, что снаружи ничего нет. Сможешь? Есть только ты и твоё желание жить.
Скорп усмехнулся — уже не голосом, не губами, не взглядом, а одним только выдохом, чуть более шумным, чем предыдущие:
— Хочешь, чтобы я спрятался в ментальном коконе?
— Да.
— Откуда тебе знакома эта практика?
Я закинул голову, озирая усталым взглядом потолок: кривые балки с выпавшими сучками, свежие нити паутины, протянувшиеся из угла в угол — привычно и знакомо... Как и всё прочее.
— Я много всякого знаю. И когда дела пойдут на лад, так и быть, расскажу, откуда. Наверное. Может быть.
— Когда пойдут на лад? Всё ещё веришь?
— Другого не остаётся.
Прислушиваюсь к быстрым лёгким шагам на лестнице. Кто-то поднимается. И этот «кто-то» не должен сюда входить.
Уже с порога прошу:
— Постарайся дожить до завтра.
Но в ответ слышу всё то же упрямое:
— Не бросай её.
— Завтра поговорим!
* * *
Думай, Тэйлен, думай! Хоть раз за истёкший год воспользуйся тем незамысловатым предметом, который находится у тебя на плечах! Не получается? Мозги заржавели? Ну да, скрипят хуже несмазанных петель. Мне бы самому ментальный кокон не помешал, вот только в отличие от скорпа не могу выделить одной-единственной задачи, на исполнении которой следует сосредоточиться. Да ещё эти его печально-отчаянные «не бросай»... Сари не игральная кость: не вытряхнешь из стаканчика на сукно стола и не сгребёшь обратно, когда придёт черёд следующего броска. Хотя при большом желании и достаточном умении можно и будущую императрицу повернуть к себе нужной стороной. Если делать нечего. А у меня забот — по горлышко.
Чего жаждет курчавый хозяин гаккара, гадать не нужно: завтра узнаю. Но вот сможет ли он купить мои услуги? Цена будет только одна. Жизнь скорпа. Всё остальное меня волнует несколько меньше. И вовсе не из человеколюбия и прочих благородных глупостей! Дела обстоят гораздо проще: если Кэр умрёт, принцесса со своим дурным характером, отягощённым потерей наставника, свалится на моё попечение. А зачем мне в расцвете лет такая ноша? Я, можно сказать, только-только начинаю жить. Жениться вот собрался, семью завести, детишек настрогать, на радость матушке. Обеим матушкам. И надо же, все мечты о тихом семейном счастье могут в одночасье развеяться туманом из-за дурацкого происшествия, виновником которого является...
Собственно, я и являюсь. Что возьмёшь с Сари? Девчонка. Азартная, горячая, порывистая. К тому же, скорп намекал, что если ей попадает вожжа под хвост, лучше отойти в сторону. Любопытно, почему? А, ладно: потом выясню. Не это сейчас главное, вовсе не это.
Жаль, что Валлор остался в поместье: он бы мог помочь, с его-то умениями... Послать весточку Сэйдисс? Нет, сначала нужно намылить шею и перекинуть верёвку с петлёй через сук самого толстого дуба в саду мэнора. Если вспомнить, как неодобрительно мать и повелительница относится к моим невинным визитам в игровые дома, и речи быть не может о признании. Тем более, своим необдуманным поведением и стремлением лишний раз покрасоваться я поставил под удар хрупкое мирное сосуществование Заклинателей и всего прочего люда, магического и не слишком. Теперь-то понимаю в полной мере причину вражды моих бывших родичей с магами, точнее, магов с ними...
Итак, одарённые не способны существовать, не имея связи с Потоком: потому и рвутся поближе к широким руслам, чтобы ни в чём себе не отказывать. Что ж, достойная плата за возможность магичить. Какой коварный бог придумал подобным образом уравновесить чаши весов? Легенды молчат. Как молчат и о других, не менее интересных вещах.
Маги не имеют права вмешиваться туда, где правит бал его величество Случай. Запрет установлен хоть и не божественным провидением, а волей императора, но свою разумность оправдал многократно: в игре должны быть равны все участники. И каждый должен иметь шанс на победу, пусть призрачный и почти неосуществимый, но непременный. Говорят, Таккор, первый император Сааксана, именно в игре выбирал себе полководцев и министров, наблюдая за тем, как кому везёт. И ведь хорошо выбирал! По крайней мере, во времена его правления дела у Империи шли легко и гладко, чего не скажешь о сегодняшнем дне: вроде жизнь вокруг тихая и смирная, но больше всего похожа на болото, в котором мы все постепенно увязаем, не замечая топкой жижи, уже добравшейся до щиколоток. А впрочем, что мне за дело до государственных тягот? У меня свои имеются. В превеликом множестве.
Если применять магию в игровых домах просто запрещено, то Заклинатели не должны и на милю приближаться к местам, где раздаётся стук костей, потому что считается: одним своим присутствием могут повернуть игру в нужную сторону. Вообще-то, так оно и есть, и даже хуже, но простым смертным не дозволено знать большего. И так пуганы донельзя... Стоит возникнуть малейшему подозрению, в народе начнётся гул: мол, совсем Заклинатели распоясались, пора приструнять. А за давностью лет из памяти выветрилось, насколько могущественны дети Хаоса, значит, начнётся драка, из которой живыми выйдут далеко не все. И Заклинателям снова придётся воздвигать между собой и остальными стену, которую они только-только разобрали до невысокого заборчика... По моей вине? Не хочу оказаться предателем. Что угодно, лишь бы не это!
