— Кен Мариотт рассказывал мне, что вы… занимаетесь слежкой.
— Я не ищейка.
— Я хотел сказать, вы ведёте расследование.
— Это уже теплее.
— Зовите меня Джимми.
— Идёт.
— А мне как вас называть?
— Что вы хотите, чтобы я расследовал?
Листер взглянул на Даффи. Не удивительно, голубчик, что ты часто сидишь без дела, если так ты за него берёшься. А где же налаживание партнёрских отношений? Мог бы и улыбнуться разок. Вообще-то, вряд ли ты на это способен. Губы у Даффи были плотно сжаты и размыкались только для того, чтобы что-то сказать. Волосы когда-то давно были подстрижены под гребёнку и с тех пор предоставлены самим себе.
— Вы следите за матчами «Атлетика»?
— Нет.
— Это принципиально?
Джимми не оставлял попытки наладить партнёрские отношения, даже если этот чудак, приятель Мариотта, плевать на них хотел.
Даффи ответил не сразу; Листер сидел как на иголках.
— Я просто не вижу в них особого шика, вот и всё.
— Мило.
— И вообще, моя команда — «Кью-Пи-Ар».[2]
— «Рейнджеры»? С их-то педерастическими замашками?
— Пятьдесят фунтов в день, плюс накладные, — только и ответил Даффи. Он нащупал на мочке левого уха маленький шрамик и потёр его. Было время, он носил в нём золотую серёжку, пока однажды не случилась та пакостная история. Он до сих пор не мог решиться проколоть правое и начать всё сначала. Вряд ли бы, конечно, и с правым ухом вышло то же самое, но ведь и тогда шансы, что на ваше ухо покусится маньяк с маникюрными щипчиками были невелики, разве нет?
— Вы слышали о Дэнни…
— Пятьдесят в день, плюс — накладные.
— Да, да, конечно. Мне придётся обсудить это с председателем, но, думаю, он не будет возражать. Так вы слышали о Дэнни Мэтсоне?
— Угу.
— И что вы об этом думаете?
— Я не думаю. Мне ещё за это не заплатили.
— Послушайте, э… мистер Даффи.
— Даффи.
— Даффи, благодарю вас.
Значит, он всё-таки может отвечать на вопросы по-человечески.
— Сначала я думал, что он подрался. Ну, может ещё, что это уличное ограбление. Самое большее, что я допускал, это что его поколотили фанаты «Барнсли». Им ведь тоже позарез нужно набирать очки.
— И долго он не сможет играть?
— Решусь сказать, что вообще никогда. То есть, на этом уровне. Если повезёт, его приютит какой-нибудь двадцать пятый дивизион. И то если повезёт. А ведь ему всего двадцать.
— Бедняга.
Но всё равно, у этого парня впереди лет пятьдесят, ему есть на что надеяться.
— А сейчас, значит, вы не думаете, что это было ограбление?
— Видите ли, конечно, это неблагополучный район. Но если это была драка, и он пытался отбиться, не стал бы он отбиваться пяткой, ведь правда?
— Нет, если он не лошадь.
— Вот именно. Думаю, кто-то заказал Дэнни.
— Почему вы так решили?
— Есть несколько причин. Например, вот это, — Листер открыл ящик стола и достал оттуда три сложенных вдоль листа бумаги. — Это исковое заявление. Точнее, три заявления.
— Вам нужен юрист.
— Спасибо. Я бы сам никогда не догадался. Это три иска. Все от жителей Лейтон-Роуд. Они жалуются, что наши болельщики то и дело вторгаются в частные владения, причиняют ущерб в течение длительного времени, и вот, эти жители обращаются в суд с просьбой в дни матчей закрывать въезд в Лейтон-Роуд.
— А это плохо?
— Первые два пункта, в общем-то, терпимы. Мы согласны выплатить небольшую компенсацию, лишь бы местные были довольны. Это называется партнёрскими отношениями, Даффи.
— Никогда о таком не слышал.
— Въезд в Лейтон-Роуд, как вы, возможно, знаете, хоть вы и болельщик не нашей команды, — это место, где собираются наши хулиганы. Ну и горланят там всякую непотребщину.
— На какое же хулиганство способны ваши хулиганы?
— Да на что угодно.
— В «Кью-Пи-Ар» такого не бывает.
— Вот как? Значит, у вас они поют детские песенки, аплодируют арбитру и моют руки перед едой, так, что ли?
Даффи ухмыльнулся.
— Почти. Милый семейный клуб, наш «Кьюпи». В чём проблема?
— Да в том, что если фанаты — и наши, и соперника — будут прибывать через один и то же въезд, неприятностей не избежать, понимаете вы это?
— Знаете, если б я сам жил в Лейтон-Роуд и должен был мириться со всеми этими вашими хулиганами, я бы и сам предпринял точно такие же меры.
— Пусть так, но почему именно сейчас? Ведь это же не начало сезона. На своём поле нам осталось сыграть каких-нибудь шесть матчей.
— Хм. Что ещё?
— Видели когда-нибудь такое?
Листер протянул ему неряшливо напечатанную листовку. Она гласила:
ТРЕБУЮТСЯ!
ТЫ МОЛОД? ТЫ СИЛЁН?
И ТЫ БРИТАНЕЦ?
ТЕБЕ ЕЩЁ НЕ ОБРЫДЛО ВИДЕТЬ, КАК ЭТА СТРАНА РАЗЛАГАЕТСЯ НА ГЛАЗАХ?
КАК ЕЮ ПОМЫКАЮТ ВСЕ, КОМУ НЕ ЛЕНЬ?
ТЫ И В САМОМ ДЕЛЕ ДУМАЕШЬ, ЧТО РАСЫ МОГУТ МИРНО СОСУЩЕСТВОВАТЬ?
ТЫ ПОДДЕРЖИВАЕШЬ ТРЕБОВАНИЕ РЕПАТРИАЦИИ?
ВСТУПАЙ В НАШИ РЯДЫ!
ПОБЕДИТ СИЛА!
ВСТУПАЙ В КРАСНО-БЕЛО-ГОЛУБОЕ ДВИЖЕНИЕ!
— Такого здесь прежде не бывало, — проговорил Листер. — По крайней мере, так говорит физиотерапевт, а он здесь уже много лет. Не было ничего подобного.
— Неприятная писулька, — сказал Даффи, прочитав листовку и так и не найдя на ней названия типографии. И давно они это распространяют?
— Понятия не имею. Недели? Месяцы? Они допустили промашку, дали одну какому-то студенту, он её нам и прислал. Он из анти-нацистского движения. Сказал, что рад, что на нём тогда не было его значка.
— Ну и какое отношение это имеет к футболу?
— Теоретически, никакого. Мы не считаем, сколько к нам приходит психов, раз уж они заплатили деньги. И раз уж они ведут себя должным образом.
— А эти — нет?
— Не знаю. И не знаю, сколько они уже распространяют подобную пакость.
— А что это за «красно-бело-голубое движение»?
— Никогда о таком не слышал. Но в Милуолле год или два назад было что-то подобное. А что, если эти неонацисты, или кто бы они ни были, начнут использовать стадион как место для вербовки? Ведь ясно же, кто требуется: здоровые сильные белые парни, чтобы колотить маленьких смуглых парней, разве не так?
