— Добрый день, дамы, — сказал он, снимая шляпу. Затем быстрым шагом подошел к скамейке, где праздно сидела его жена, и наклонился, чтобы поцеловать ее. — И тебе привет, дорогая. Надеюсь, ты хорошо провела тут время без меня!
А Селестрия и ее кузины нежились на песчаном пляже. После ночного прилива море было спокойным и напоминало огромного льва, решившего вздремнуть в полдень. Чайки кружили в небе. Некоторые из них примостились на утесах восточной части побережья и усердно стучали клювами по случайным крабам, неосторожно выползшим из своих убежищ в скале. Нещадно палило солнце, и девушек клонило в сон. Селестрия перевернулась на спину и подложила руки под голову.
— Вы думаете, что у него никогда не было секса? — спросила она, имея в виду отца Далглиеша.
— Конечно же, нет, — ответила Мелисса. — Если у него было такое видение в раннем возрасте, то на остальное уже просто не хватало времени.
— А как вы думаете, его можно соблазнить? — поинтересовалась Лотти. — Ведь он же не такой чудаковатый старикашка, каким был отец Хэнкок.
— Конечно, — уверенно заявила Селестрия, вспомнив, как он смотрел на нее. — Проблема лишь в том, что неизвестный враг является самым опасным. Легко сражаться с чем-то, если это тебе знакомо и понятно.
— Но он дал обет безбрачия, и ему нельзя нарушить его, — сказала Лотти. — Такие обеты, конечно, священны, но ведь он сам сказал, что, как и все остальные, не лишен слабостей.
— Как жаль. Он привлекательный, не так ли? — сказала Селестрия, тяжело вздохнув.
— Да ведь он совершенно не в твоем вкусе! — воскликнула Мелисса.
— Она просто любит бросать вызов судьбе, — усмехнувшись, добавила Лотти. — Нет ничего более захватывающего, чем завоевать сердце священника.
— Это было бы жестоко, — серьезно сказала Мелисса. — Надеюсь, ты не будешь настолько безответственной, Селестрия. — Но обе сестры прекрасно знали, что если кто и был способен на такое, так это Селестрия.
— Ну, если мне не придет какая-нибудь другая идея, я, возможно, и решусь на это, просто так, шутки ради. Ведь иначе здесь можно помереть от скуки!
Со стороны дома послышался чей-то голос, эхом прокатившийся над тропинкой и дальше по скалам. Они подняли глаза и увидели Монти, за которым следовали Уилфрид, Сэм и Гарри. Пурди весело бежал перед ними, радостно виляя хвостом. Он любил бывать на пляже, потому что прогулка здесь предполагала игры. А сегодня днем она сулила еще и катание на лодке, что он просто обожал. Девушки встали и, заслонившись от солнца руками, смотрели на приближающуюся группу людей.
Монти встретил дочь, широко улыбаясь.
— Что это вы, три колдуньи, замышляете? — засмеявшись, спросил он и поцеловал горячую щеку Селестрии.
— Нечто ужасное, — ответила Селестрия и, усмехнувшись, взглянула на сестер.
— Хотите присоединиться к нам? — спросил он. Пусть места было явно недостаточно, Монти хотел сделать приятное всем.
— Хуже и придумать нельзя, — сказала Селестрия, посмотрев на суденышко, одиноко лежавшее на мели. Это была маленькая красная моторная лодка — страсть ее отца. Он дал ей имя «Принцесса»: его жена и дочь обе полагали, что судно названо в ее честь.
— Ты бы полюбила ее, если бы прокатилась на ней. Ведь это все же лучше, чем сидеть посреди океана и не видеть ничего, кроме неба да воды.
— Мы собираемся на рыбалку, — сказал Гарри, гордо демонстрируя свою удочку. Монти держал ведро с наживкой и остальные рыболовные снасти.
Селестрия заглянула в ведро и тотчас отпрянула.
— Не подходи ко мне и близко с этими отвратительными созданиями. Я остаюсь на суше, здесь мне намного спокойнее!
— Ну же, мальчики! — воскликнул Монти с воодушевлением. — Пойдемте же наконец, не стоит томить пиратов долгим ожиданием.
Монти положил удочки, ведро и сети в лодку, а затем с помощью остальных членов компании втащил ее по песку в море. Пока девушки махали им руками, мотор фыркал и булькал, потом начал ритмично пыхтеть, и лодка, разрезая волны, наконец унесла в темно-синее море Монти, мальчиков и очень серьезного Пурди. Прошло совсем немного времени, и на горизонте можно было различить лишь маленькую точку.
— Я не люблю море, — неожиданно произнесла Селестрия. — Оно вселяет в меня чувство тревоги.
— Не говори глупостей, — сказала Лотти. — Ничего страшного не может произойти. Ведь дядя Монти прекрасно знает, что делает.
— Это не имеет значения, — серьезно продолжала Селестрия. — Даже самый большой знаток своего дела может оказаться бессильным перед морской стихией. Одна большая волна, и их нет в живых.
Монти любовался дочерью с лодки, ее стройная изящная фигура напоминала ему Памелу в молодости. Они даже стояли обычно в одной и той же позе: эдак согнув колено и изящно положив руку на другое бедро, тем самым кокетливо подчеркивая свои женственные изгибы. Они были очень похожи, хотя Селестрия, конечно же, более мягкая. Она казалась податливой глиной, готовой к тому, чтобы опытная рука вылепила из нее прекрасные формы, но эта рука не могла принадлежать ему. Это было невозможно. Монти провел слишком много времени за границей, пытаясь преуспеть во всем подряд, стараясь всем угодить, и был столь многоликим, что иногда в ночной тишине уже сам не понимал, кто он есть на самом деле. Но сейчас было не время впадать в сантименты. У него в лодке сидели три взволнованных парня, а кругом распростерлось море, в котором полным-полно рыбы и крабов. Он продолжал смотреть на силуэт Селестрии до тех пор, пока тот не слился с песком, и на какое-то мгновение его сердце, так старательно оберегаемое от каких-либо чувств, вдруг наполнилось грустью. Но сейчас уже было не в его власти что-либо изменить и исправить все прошлые ошибки. Настало время пожинать то, что было посеяно. Он бросил взгляд на воду и некоторое время стоял как загипнотизированный, неотрывно глядя в темную зеленую бездну, распростертую под ним.
Ярким событием во время каникул Селестрии должна была стать намеченная на конец августа вечеринка по поводу дня рождения ее дяди Арчи. Джулия всегда устраивала бал в саду, отовсюду приглашая друзей. Танцы длились всю ночь напролет в великолепном сооружении в виде палатки, которое она обычно украшала цветами, сорванными со своих клумб, и из оранжерей. Этот год был особенным, так как Арчи исполнялось пятьдесят лет.
Селестрия с нетерпением ждала праздника. Ей уже наскучил сельский пейзаж, и девушка жаждала поскорее вернуться домой, в город. Она не получала никакого удовольствия от игры в теннис, а возможность демонстрировать свои длинные ноги в коротких шортах быстро ей наскучила, и осталась только неинтересная игра. Было так утомительно часами сидеть на террасе в обществе тетушек и кузин, слушая снова и снова одни и те же сплетни. По утрам она проводила много времени на пляже, гуляя с Баунси, и Нэнни обычно составляла ей приятную компанию. Селестрия любила наблюдать за малышом, который строил песчаные замки и играл со своей лопаткой, и однажды она вдруг поняла, почему ее мать так сильно любит Гарри: мальчуганы способны растопить женские сердца. Правда, позже она поняла и другую истину: становясь мужчинами, бывшие маленькие мальчики их безжалостно разбивают.
