— Вероятно, она не чувствует ответственности перед людьми, которые финансируют ее работу. Я дал ей такой карт-бланш, над которым посмеялась бы другая фармацевтическая компания, и справедливо бы посмеялась. Вот почему доктор Свенсон согласилась с нами сотрудничать. По нашему контракту деньги ежемесячно перечисляются на ее счет в Рио. Я оплатил постройку лаборатории, но даже не знаю, где она находится. Мы отправили туда по воде холодильное оборудование, сайдинг, двери, кровельные материалы, кучу генераторов — все необходимое для полноценной лаборатории. Она встретила груз в Манаусе, поднялась на борт судна и отправилась вниз по реке. Никто из рабочих не может точно указать, где было выгружено оборудование.
— Раз Андерс нашел лабораторию, значит, не так уж это и сложно, — сказала она и подумала, что доктор Свенсон никогда не станет считать себя подотчетной компании «Фогель». Она может работать над созданием препарата из собственного любопытства или в интересах науки, но ей даже не придет в голову, что ее труд является собственностью людей, подписывающих чеки. Это понимает любой, кто с ней общается.
— Так вытащи пробку и осуши ванну. Перестань посылать ей деньги и жди, когда доктор Свенсон объявится.
Мистер Фокс, державший почти полный стакан виски, поставил его на стол. Его выражение лица говорило, что Марина ничего не понимает.
— Проект нужно довести до ума, а не закрывать, дорогая моя.
— Вот и доводите, — Марина закрыла глаза. Ей хотелось нырнуть в красное вино, плавать в нем. — Вообще-то, я больше не хочу говорить о докторе Свенсон, компании «Фогель» и бразильском проекте. Да, я первая заговорила о них, и теперь жалею. Давай лучше помянем Андерса.
— Ты совершенно права, — мистер Фокс сказал это тоном, в котором не ощущалось уступки. — Не будем говорить об этом ни сейчас, ни завтра, ни в другие дни. Но поскольку сегодняшний день справедливо принадлежит Андерсу, я вот что тебе скажу: если мы найдем доктора Свенсон, мы не только получим возможность решить проблемы нашей компании, но и ответим на вопросы, касающиеся смерти Андерса.
— Вопросы? Какие вопросы?
— Поверь мне, — вздохнул он, — вопросы еще возникнут.
Интересно, понимает ли он, что его могут обвинить в смерти Андерса, подумала она.
— Ты ведь не собираешься в Бразилию?
— Нет, — ответил он.
Марина снова отметила про себя, как его старят неудачное освещение, виски и тяжелые события.
Ей захотелось поскорее уехать из Сент-Пола, а когда они вернутся в Иден-Прери, она позовет его к себе домой.
Она не винила его ни в чем. Как бы в подтверждение этому она протянула руку через стол и сжала его пальцы:
— Президенту компании негоже ездить в Бразилию.
— В Амазонии нет ничего опасного. Нужны лишь разумные меры предосторожности и здравый смысл.
— Конечно, ты прав, но это не значит, что надо, ехать именно тебе.
— Я никуда не поеду, обещаю тебе. Энник Свенсон все равно не захочет меня слушать. Теперь я понимаю, что она меня никогда не слушала — ни на совещаниях, ни при подписании договора. Я не раз писал ей, но она не отвечала ни по обычной, ни по электронной почте. Я напоминал ей про ее обязательства, про необходимость придерживаться проекта. Но я не уверен, что она читала мои послания.
— Так, может, тебе нужно найти кого-то, кого она выслушает?
— Верно. Я не продумал этот вопрос как следует, когда посылал Андерса в Бразилию. Он был контактным и симпатичным, а еще — он с готовностью принял мое предложение, что тоже было очень важно. Тогда я считал, что это должен быть кто-то из «Фогель» — кто-то, но только не я.
Ох, Андерс! Тебя отправили с миссией, для которой ты не годился. И теперь, после твоей смерти, это признано ошибкой.
— Значит, теперь ты будешь искать подходящую кандидатуру?
— Я уже нашел, — ответил он. — Это ты.
Марина почувствовала легкий укол в своей руке, которую он держал, словно в ее ладонь вонзилось что-то острое.
Она отдернула руку и быстро ее потерла.
— Она тебя знает, — пояснил он. — Она прислушается к твоим словам. Мне следовало попросить тебя об этом сразу. Тебя, а не Андерса. Твоя кандидатура обсуждалась, но я сказал тогда членам правления, что уже просил тебя, но ты отказалась. С моей стороны это было эгоистично. Но зато все это время мы были вместе, — он заглянул ей в глаза, но для них обоих это показалось невыносимым, и он опустил взгляд. — Мне было это важно. Я не хотел, чтобы ты уезжала. Виноват, Марина, я послал вместо тебя Андерса. Но ты справилась бы лучше, чем он.
— Но ведь он УМЕР, — возразила она.
Ей не хотелось переноситься в прошлое и делать выбор между собой и Андерсом, гадать о том, кто из них был бы менее полезным в этой жизненной ситуации.
— По-твоему, лучше бы на его месте оказалась я?
— Ты бы не умерла, — он заявил об этом без тени сомнения. — Андерс ушел из жизни по собственной беспечности. Ведь не крокодил же его сожрал! Он заболел, началась лихорадка. Если бы ты заболела, у тебя хватило бы здравого смысла сесть на самолет и вернуться домой.
Марине не понравилось, что шеф заговорил о вине Андерса. Достаточно и того, что бедняга умер вдали от дома!
— Давай-ка оставим хоть на минуту в покое нашего несчастного коллегу, — она попыталась рассуждать логически. — В твоих аргументах очевиден изъян: ты считаешь, что я знакома с доктором Свенсон. Но я не видела ее… — Марина замолчала, прикидывая, сколько же прошло времени. — Да-да, я не видела ее тринадцать лет. Я знакома с ее тогдашними идеями, касающимися репродуктивной эндокринологии и, в меньшей степени, гинекологической хирургии, но не имею представления, что она думает сейчас по этому поводу. Я никогда не общалась с ней лично, только посещала ее лекции. А уж она меня тем более не помнит, ведь я была всего лишь одной из многих ее слушателей! Не помнит ни моего имени, ни моих оценок, да и едва ли узнает меня в лицо.
Действительно, узнает ли ее доктор Свенсон? Марине вспомнилось, как лекторша обводила строгим взглядом аудиторию, лица студентов и ординаторов.
И так — год за годом, год за годом…
Их были сотни на одном курсе, а за годы — уже и тысячи.
И все же, в какой-то краткий момент, доктор Свенсон общалась лично с Мариной Сингх…
— Ты недооцениваешь себя.
Марина покачала головой.
— Ты переоцениваешь доктора Свенсон. И меня. Мы незнакомы.
Это было полуправдой.
Однобокой правдой.
— Ты была ее студенткой, которая успешно усваивала ее лекции. Возможно, для нее это существенно. Вот тебе и зацепка. Я допускаю, что с бывшей ученицей, да еще хорошей ученицей, она скорее согласится разговаривать, чем с кем-нибудь другим.
— Не считая ее работодателя.
