Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!
– Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри – не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля…
Не будь на то Господня воля,
Не отдали б Москвы!
Образ отважного полковника тоже пришел в стихотворение «Бородино» из рассказа дядюшки Афанасия Алексеевича:
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам…
Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.
И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте ж под Москвой,
Как наши братья умирали!»
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.
За проявленный на Бородинском поле личный героизм дядя Лермонтова Афанасий Алексеевич был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость». Выйдя в отставку в 1817 году, он жил в своем имении Лесная Нееловка, на зиму переезжая в Саратов, и часто приезжал в Москву и Петербург. С 1832 года находился на посту саратовского предводителя дворянства. Его ценили как умного и веселого собеседника, радушного и гостеприимного хозяина, любителя литературы. Он был очень привязан к Лермонтову и, высоко оценивая его поэзию, не однажды хлопотал за него перед шефом жандармов Дубельтом. Поэт часто приходил к дяде в гости в его гостеприимный московский дом, бывал у него также в Петербурге, Нееловке и в Саратове.
К сожалению, письма Лермонтова к Афанасию Алексеевичу 1830-х годов не сохранились, но имя его упоминается в письмах поэта к другим адресатам 1837 и 1838 годов. Так, в письме к своему родственнику, служившему на Кавказе под началом А.П. Ермолова, генерал-майору Павлу Ивановичу Петрову (1790–1871) из Петербурга от 1 февраля 1838 года Лермонтов пишет:
«Любезный дядюшка, Павел Иванович. Наконец, приехав в Петербург, после долгих странствований и многих плясокв Москве, я благословил, во-первых, всемогущего аллаха, разостлал ковер отдохновения, закурил чубук удовольствия и взял в руки перо благодарности и приятных воспоминаний.
Бабушка выздоровела от моего приезда и надеется, что со временем меня опять переведут в лейб-гусары; и теперь я еще здесь обмундировываюсь; но мне скоро грозит приятное путешествие в великийНовгород, ужасныйНовгород.
Ваше письмо я отдал в руки дядюшке Афанасью Алексеевичу, которого я нашел в Москве. Я в восторге, что могу похвастаться своею аккуратностью перед Вами, которые видели столько раз во мне противное качество или порок, как угодно.
Боюсь, что письмо мое не застанет Вас в Ставрополе, но, не зная, как Вам адресовать в Москву, пускаюсь на удалую, и великий пророк да направит стопы почтальона.
С искреннейшею благодарностию за все Ваши попечения о моем ветреном существе, имею честь прикладывать к семуписьму 1050 руб., которые Вы мне одолжили.
Пожалуйста, любезный дядюшка, скажите милым кузинам, что я целую у них ручки и прошу меня не забывать.
Остаюсь всей душою преданный Вам
М. Лермонтов».
К чести семейства Петровых следует сказать, что именно Петровы осуществили в 1847 году в городе Галиче Костромской губернии первую постановку на сцене драмы М.Ю. Лермонтова «Маскарад».
Иллюстрация к драме «Маскарад»
Многие из Столыпиных и Арсеньевых имели свои дома в Москве, где бабушка Лермонтова могла останавливаться во время своих приездов в Первопрестольную. Судьба распорядилась таким образом, что и брак ее единственной дочери тоже оказался несчастливым. Через три года после смерти ее отца его и Елизаветы Алексеевны Арсеньевой единственная дочь Мария Михайловна вышла замуж за Юрия Петровича Лермонтова (1787–1831). Представитель старинного дворянского рода, Ю.П. Лермонтов в своих фамильных истоках имел существующий поныне шотландский род Лермонтов (Learmonth), родоначальник которого упомянут еще в летописях 1057 года.
Сведения о русской линии Ю.П. Лермонтова чрезвычайно скудны. Мы знаем, что отец его Петр Юрьевич был женат на Анне Рукачевой и умер в 1811 году. Дед снова звался Юрием Петровичем (1722–1778), а о прадеде, Лермонтове Петре Евтихиевиче, известны лишь даты его жизни (1698–1734). В Москве жили сестры отца поэта. Мы не станем здесь разбираться в причинах, по которым страстная вначале любовь родителей поэта вскоре угасла. Не позднее апреля 1815 года бабушка будущего поэта Елизавета Алексеевна Арсеньева, с новорожденным внуком, с юной еще дочерью Марией Михайловной и с зятем Юрием Петровичем уехали из Москвы в пензенское имение Арсеньевой Тарханы, что находилось в Чембарском уезде. В честь рождения внука Михаила бабушка, принимавшая его при рождении, основала в семи верстах от Тархан новое село Михайловское.
Мария Михайловна Лермонтова, урожденная Арсеньева
Прошло совсем немного времени, и жизнь молодой матери Лермонтова оборвала скоротечная чахотка. Марию Лермонтову схоронили в Тарханах в часовне, построенной над склепом. На памятнике изображен сломанный якорь – символ несчастной семейной жизни. Надпись сообщает: «Под камнем сим лежит тело Марьи Михайловны Лермонтовой, урожденной Арсеньевой, скончавшейся 1817 года февраля 24 дня, в субботу; житие ее было 21 год и 11 месяцев и 7 дней». По взаимному соглашению своих родных маленький Лермонтов остался на воспитании бабушки в Тарханах, а его отец уехал в родовое скромное Кропотово, в Ефремовский уезд Тульской губернии (ныне поселок Кропотово в Липецкой области, имение сожжено фашистами в ноябре 1941 года).
Впоследствии сын не раз встречался с отцом и в Кропотове, и в Москве. С его стороны были попытки вообще уйти к отцу, но попытки эти разбивались о безмерную любовь бабушки, не жалевшей ни сил, ни средств на воспитание внука. В одном из писем она признавалась: «…он один свет очей моих, все мое блаженство в нем». В свою очередь, Юрий Петрович обратился к сыну в завещании: «…ты одарен способностями ума, – не пренебрегай ими и всего более страшись употреблять оные на что-либо вредное или бесполезное: это талант,в котором ты должен будешь некогда дать отчет Богу!.. Ты имеешь, любезнейший сын мой, доброе сердце… Благодарю тебя, бесценный друг мой, за любовь твою ко мне и нежное твое ко мне внимание…»
Семейные неурядицы и особенно столкновения между отцом и бабушкой нашли отражение в юношеских пьесах Лермонтова «Странный человек» и «Menschen und Leidenschaften» («Люди и страсти»). В последней герой прямо так и говорит: «У моей бабки, моей воспитательницы – жестокая распря с отцом моим, и это все на меня упадает». Домашний учитель Лермонтова А.З. Зиновьев отмечал: «Миша не понимал противоборства между бабушкой и отцом». При этом Лермонтов-поэт не осуждает отца, любимого человека:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
