Книга Есенин. Путь и беспутье - Алла Марченко

Блажен ты был, Есенин Сергей!

Сколько лет ты не был в деревне своей?

Сколько лет не ступала твоя нога

На порог родимого очага?

Времена изменились.

Уж очень они изменились в лице.

И вот ты стоишь на своем крыльце —

Стареньком, низком —

Чужестранец в костюме английском.

Не узнают тебя земляки.

Встречают – не подают руки,

И ни одной взращенной тобой

Строки голубой

Слыхать не слыхали,

Читать не читали…

Кто ты для них? Чужой.

Чужой на земле, родившей тебя,

Чужой на земле, распявшей тебя,

Есенин Сергей,

Любовью своей.

«Сергею Есенину» [2]

Миссис Дэвис вежливо выслушала мои аргументы, и они ее не убедили. Роману, который она задумала (о любви русского поэта и Айседоры Дункан – “Isadora Duncan’s Russian Husband” ), нужны были острые положения. На следующий год по дороге в Москву она задержалась в Париже в надежде выведать у тамошних славистов страшную правду. Отыскала и есенинского «оруженосца», поэта-имажиниста Александра Кусикова, и даже привезла его фото, сделанное на прогулке, кажется, в Булонском лесу. Но Кусиков, как и прочие эмигранты первой волны, слух об убийстве даже опровергать отказался, назвав его вздорным. А вот мне и со второй попытки это не удалось, хотя на сей раз я не теоретизировала, а, мобилизовав все свое терпение, доказывала: если бы в двадцатые годы хоть кто-нибудь усомнился в том, что Есенин повесился, а не «найден повешенным», мне бы на это хотя бы намекнул Илья Ильич Шнейдер, коммерческий директор московской школы Айседоры Дункан.