– Не надо со мной разбираться! – пискнула Мазя. – Я и так буду себя хорошо вести.
Гремлинша, цепляясь за брюки, забралась к Нату на колени и подергала его за рукав:
– Можно я буду жить в рюкзаке? Я там буду сидеть тихонечко.
– А что она с тобой сделает?
– Не знаю, – пожала плечами Мазя. – Меня раньше никогда не ловили.
– Тогда сиди тихо и не высовывайся. Иногда взрослые забывают про свои обещания.
Мазя кивнула и полезла в рюкзак, а Нат закинул его на спину и пошел искать тетю Филу. Тетя тем временем горячо спорила с каким-то человеком возле верблюдов, доверху навьюченных поклажей. Когда Натаниэль подошел, человек что-то протараторил, помотал головой и яростно зашагал прочь.
– Что случилось?
– А-а, вот и ты. Как спалось? Хорошо? – тетя Фила явно игнорировала его вопрос.
– Хорошо спалось. А чего хотел этот человек?
– Он должен был ехать с нами в качестве гида, но в итоге отказался, – вздохнула тетя. – Там, куда мы едем, недавно видели бедуинов, и он не хочет рисковать.
– Кто такие бедуины?
– Кочевники. Постоянно воюют за территорию.
– А может, он прав? – задумчиво спросил Нат. – Может, не стоит рисковать?
– Глупости. Все будет в порядке.
– Как же мы доберемся туда без гида?
– Я у нас буду вместо гида, – и тетя Фила похлопала по большой кожаной сумке на седле верблюда.
– У меня с собой карта Фладдов и мой компас. Не заблудимся. Садись на верблюда. Солнце садится, температура упала, пора в путь. Ехать будем ночью, а днем, пока жара, будем спать.
И тетя Фила подставила руки Нату, сделав импровизированную подножку, чтобы ему легче было забраться на верблюда.
– Мы поедем на этих зверях? – спросил Натаниэль, не сводя взгляда с верблюжьего горба.
– Конечно! Это же настоящие корабли пустыни! Самый лучший транспорт в песках. Верблюд может пять дней выдержать без воды летом и пятьдесят дней зимой. Быстрей, Нат. Дорога длинная, а выбиваться из графика нельзя.
Нат подавил вздох, поймал кожаную петлю, свисавшую с седла, и поставил ногу на руки тете Филе. Мощным броском она закинула мальчика наверх. Натаниэль вцепился в луку седла и кое-как в нем уселся. Тетя Фила коротко кивнула и, поднявшись на стул, вскарабкалась на своего верблюда.
Пока Нат ждал тетю Филу, его верблюд повернулся к нему, изогнув длинную шею. У него были огромные влажные карие глаза и длинные ресницы. Он жевал, активно работая губами, и был явно недоволен пассажиром.
– Хороший верблюд, – сказал Нат, потрепав животное по пыльному шерстистому загривку. – Хороший.
Верблюд снова пожевал, приоткрыл рот и выпустил прямо в Ната толстую струю слюны. Мерзкая жидкость шлепнулась мальчику прямо на грудь.
– Его зовут Шабиб! – крикнула тетя Фила. – Покажи ему, кто тут хозяин.
Она схватила повод и со всех сил хлестнула своего верблюда по спине.
– Хат-хат-хат! – закричала она, и ее верблюд пустился вперед быстрой рысью.
Нат тоже схватил повод и хлестнул им так же, как и тетя Фила.
– Хат-хат-хат! – крикнул он.
Шабиб снова медленно обернулся на него. Пожевал.
– Не вздумай! – сказал Нат. – Хат-хат-хат! – крикнул он, дав верблюду по бокам каблуками.
Ноль реакции. Тетя Фила тем временем находилась уже далеко впереди. Вдруг раздался громкий «швамк!»: кто-то из мужчин наподдал верблюду, и животное рвануло вперед. Нат от неожиданности не успел удержаться и ударился спиной о горб, клацнув зубами. В рюкзаке взвизгнула Мазя. Натаниэль хотел ее проверить, но побоялся, что вывалится с седла, и вцепился в него что было сил. В желудке забурлил страх пополам с восторгом: наконец-то есть шанс доказать, что он способен стать настоящим Фладдом. Когда-то он разочаровал родителей. Но тетю Филу точно не подведет.
Глава восьмая
Пока Натаниэль сражался с Шабибом и догонял тетю Филу, деревня скрылась из виду, а над бесконечными песками задрожали последние оранжевые лучи заходящего солнца. Мальчик наконец понял, что надо расслабиться и подстроиться под ритм движения верблюда. А когда с небосвода исчезли звезды, он уже спокойно держался в седле. Еще одно маленькое достижение в кармане!
– Тетя Фила?
– Да, Нат?
– Вы обещали рассказать о письмах моих родителей.
– Да, конечно, – и, помолчав, тетя спросила: – Что ты знаешь о Фладдах?
– Немного, – пожал плечами Нат. – Только что Фладды были путешественниками и первооткрывателями.
«А вот он совсем другой», – подумал Натаниэль, но промолчал.
– Родоначальник нашей династии сэр Манго Фладд. Он был сильно впечатлен рассказами Марко Поло и решил повторить его путешествие на Восток. С собой в дорогу он взял проводников и картографов, а после начал работать над составлением карты мира.
Нат вспомнил карту в своей комнате. Она была подписана именем сэра Манго Фладда.
– Спустя долгие годы сэр Манго Фладд закончил работу над картой и назвал ее Географикой. Однако он прекрасно понимал, что видел лишь малую часть земли. Он родил восемь сыновей и отправил их по всему свету, на восемь разных направлений компаса. Им было велено исследовать и описывать мир, собирая общие открытия воедино. Так началась эпоха Великих географических открытий. Через много лет семь сыновей сэра Манго вернулись, и самый подробный сборник карт в мире был готов.
– А что случилось с восьмым сыном Фладда? Вы сказали, что братьев было восемь.
– О восьмом мы не говорим, – мрачно ответила тетя Фила. – В каждой семье есть паршивая овца. Он – наша.
Натаниэля разбирало любопытство, но тетя Фила продолжала:
– Сколько Фладды увидели за годы путешествий, не описать. Они встретили людей других рас, обнаружили неизвестные науке растения и удивительных зверей. Флавий Фладд, правнук сэра Манго, первый стал наблюдать за такими животными. Его наблюдения положили начало работе над Книгой Зверей.
– Это специальная книга для криптозоологов?
– Да, но наша профессия появилась позже. По следам Флавия Фладда на поиски диковинных животных ринулись самые разные исследователи. Они охотились на зверей, убивали их, и многие виды были практически полностью истреблены. Когда популяция дронтов была сведена почти к нулю, Гонорий Фладд объявил, что отныне в каждом поколении Фладдов один человек будет защищать оставшихся зверей и заботиться о них. Вот так и родилась наука криптозоология.
Погрузившись в размышления, Нат долго молчал. Затем он откашлялся и тихонько спросил:
– А какое все это имеет отношение к письмам моих родителей?
