— Для меня это большая честь.
— Я бесконечно восхищаюсь месье Тюллем, — сказал Браббан не слишком уверенно.
— Вы читали его стихи?
— Можно, я вам признаюсь? «Аметистовый башмачок» — моя настольная книга. Ведь поэзия — это ни больше ни меньше мое страстное увлечение.
— Уж не поэт ли вы? — спросил Толю, у которого дух перехватило от столь необычного признания.
— О нет, о нет. Но я читаю, так сказать, только поэзию. С ней я отдыхаю от дел, от суеты дня. Меня не только поэзия интересует, но и сами поэты, собственной персоной, во плоти.
— Вам хотелось бы познакомиться с Сибарисом Тюллем?
— Я бы не посмел…
— Нет ничего проще! — вскричал Толю. — Приходите в ближайший четверг. Мой свояк будет рад.
— Мне неудобно…
— Вот еще! Я его завтра предупрежу. Нет ничего проще. Он наверняка будет рад. На понедельник договорились?
— На понедельник договорились, мой дорогой Толю, и спасибо за приглашение.
— Не за что, не за что.
Толю опаздывал на ужин; он столовался в определенные часы в семейном пансионе, где отсутствие пунктуальности обрекало виновного на стыд и вызывало у окружающих самые нехорошие подозрения; он быстро удалился. Браббан же вышел не спеша. Он поужинал в первом попавшемся ресторанчике, активно работая челюстью, а затем отправился посидеть в «Суффле». Альфред принес ему черный кофе.
— Как по-вашему, Альфред, можно предсказать успех дела, которое собираешься предпринять?
— Это зависит от планет, месье, и от результатов статистики.
— От каких?
— По-разному, месье. Если месье угодно рассказать в двух словах, что это за дело, возможно, я смогу его проконсультировать.
— Ну… в общем… это не так-то просто.
— Вот уже подсказка.
— Я вам больше скажу, Альфред, это… дело должно остаться в тайне.
— Важная деталь, но не достаточная. Не могли бы вы, например, сказать, когда это начнется?
— Целый месяц, как началось.
— В какой день?
— Увы, уже не помню.
— А время не припомните?
— Было часов шесть.
— Утра?
— Вечера.
Альфред посмотрел в потолок.
— Должно остаться в тайне. Начато неизвестно в какой день около восемнадцати часов.
Он достал из кармана блокнот, на каждой странице которого, испещренной цифрами, были видны отпечатки пальцев. Альфред листал его, слюнявя указательный палец правой руки.
— Я смогу дать лишь примерный ответ, — пояснил он. — Мне не хватает дня, сами понимаете.
— Скажите, что можете, — попросил Браббан.
— В общем, это не сложно. У меня тут есть расчеты, что-то вроде таблиц логарифмов. Посмотрим. Ага, вот.
Он улыбнулся.
— Месье родился в нечетный день?
— Первого числа.
— И в нечетном месяце?
— Как это?
— В январе, в марте, в мае?
— Угадали.
— Месье родился 1-го мая?
— Точно.
— Тогда девять шансов из десяти, что ваше дело выгорит.
И добавил:
— Но не так, как вы думаете.
Браббан ушел в задумчивости и в котелке.
V
15 ноября
кофе…………… 1.
обед…………… 5.90
табак…………… 1.
спички…………… 0.20
метро…………… 1.
ужин…………… 6.30
газета…………… 0.15
16 ноября
кофе…………… 1.50
обед…………… 5.30
спички…………… 0.20
метро…………… 1.
ужин…………… 5.50
газета…………… 0.15
17 ноября
кофе…………… 1.
бритье…………… 1.
«Л’Ордр Натюрель»…………… 0.25
обед…………… 4.65
табак…………… 1.
спички…………… 0.20
метро…………… 1.
ужин…………… 5.15
газета…………… 0.15
18 ноября
кофе…………… 1.
обед…………… 5.90
спички…………… 0.20
метро…………… 1.
ужин…………… 5. ровно
газета…………… 0.15
19 ноября
кофе…………… 1.
бритье…………… 1.
обед…………… 4.75
табак…………… 1.
спички…………… 0.20
метро…………… 1.
ужин…………… 6.05
газета…………… 0.15
20 ноября
кофе…………… 1.
обед…………… 5.30
«Не Либертер»[22]…………… 0.20
спички…………… 0.20
метро…………… 1.
ужин…………… 5.90
газета…………… 0.15
так жил Винсен Тюкден.
Однажды декабрьским днем он спускался по бульвару Сен-Мишель и, проходя мимо кафе «Ла Сурс», наткнулся на молодежь, которая собиралась отметиться в этом известном заведении.
— Да здесь большие люди! — воскликнул кто-то.
Тут Винсен узнал Мюро и Понсека, которые были с двумя неизвестными личностями. Мюро представил своих сотоварищей:
— Вюльмар, Ф.М.[23]; Бреннюир, твой коллега.
И указал на него самого:
— Тюкден, человек, который все читал. Сейчас в Сорбонне.
— По-моему, я видел вас на лекции Брюнсвика, — сказал Бреннюир.
— Возможно. Я готовлюсь к экзамену по общ(ей) фило(софии).
— Я узнал вас по волосам.
— Пора стричься, — сказал Понсек. — А то ходишь с сальными патлами.
Тюкден не отреагировал.
— Может, пойдем с нами? — предложил Мюро. — Мы хотим выпить пива.
Он вместе с Понсеком был одним из самых упорных лентяев в лицее Гавра. Им пожаловали аттестат, словно какой-нибудь военный крест по причине героической гибели их родителей. Теперь они рассчитывали долго-долго сидеть на медицинском факультете и продлить свое пребывание в Латинском квартале до преклонных лет.
