Молчание длилось так долго, что Делия рискнула бросить быстрый взгляд, чтобы убедиться – мистер Брэдфорд все еще стоит рядом. У нее возникло чувство, что он бесшумно повернулся и ушел. Но он просто разглядывал ее, сдвинув брови.
– Все это притворство мне претит, – наконец сказал он. – Однако раз иного пути нет, я постараюсь.
Хотя гордость ее была уязвлена таким очевидным отсутствием энтузиазма по отношению к ее особе, Делия решила, что при данных обстоятельствах мистера Брэдфорда едва ли можно винить.
– Если вам от этого станет легче, уверяю: мне страшно жаль, что я втянула вас в эту историю, – произнесла она мягче.
– И в самом деле стало немного легче, – с непроницаемым видом заверил он. – Только мне кажется, что чем дальше, тем больше вы будете жалеть, что все это затеяли.
Это заставило ее снова ощетиниться.
– Уж не собираетесь ли вы приложить к этому руку? Выходит, я сделала плохой выбор. Вы несносны, Кент Брэдфорд!
С этими словами она зашагала прочь, стараясь поскорее увеличить дистанцию между собой и этим ужасным субъектом.
Надо сказать, стояла чудесная погода: теплая, но не жаркая – самая подходящая для того, чтобы любоваться искристой морской далью. Верхняя палуба была переполнена фланирующими парами, поэтому Делии не сразу посчастливилось отыскать свободное место у поручней, ближе к носу парохода. Оттуда можно было наблюдать, как интенсивно крутится левое колесо и вокруг его лопастей зависают облачка водяной пыли.
Мало-помалу гнев Делии улегся, и она принялась размышлять о череде событий, приведших ее туда, где она теперь находилась. В самом деле, умри супруга мистера Потта двумя неделями позже – все сложилось бы иначе. Пароход отплывал только дважды в месяц, и хотя это был наиболее приемлемый способ бегства, судно было бы другим и везло бы других пассажиров. Да и сейчас ее могли бы арестовать у сходней или же мистер Брэдфорд предпочел бы ее с ходу разоблачить. В любом случае все могло сложиться гораздо, гораздо хуже. Леди Удача снова пришла ей на помощь, за что, безусловно, следовало быть благодарной, а не выражать недовольство «ужасным субъектом».
– Миссис Брэдфорд! – окликнул Делию высокий, почти детский голосок.
Обернувшись, она увидела Мэри Паттерсон. Это была девушка вполне обычной внешности, наделенная чрезмерной живостью.
– Могу я называть вас просто Делия? Славный денек, не правда ли?
– Славный, – признала Делия. – Конечно, вы можете называть меня по имени. Все эти церемонии мне не по душе.
– Превосходно! Мне тоже. Я уверена, мы с вами станем настоящими подругами к тому времени, как пароход бросит якорь в Нью-Йорке.
Хотя Делия намеревалась исчезнуть задолго до этого, она поощрительно улыбнулась. Чем больше народу будет на ее стороне, тем лучше.
– Не сомневаюсь, – с готовностью заверила она. – Вы родом из Нью-Йорка?
– Из Нью-Джерси. Это почти рядом. Знаете, я уже скучаю по дому! Когда мы с папой в прошлом году гостили в Нью-Йорке, мне и в голову не могло прийти, что я вернусь туда женой… хотя я очень на это надеялась!
Услышав, как она хихикает, Делия решила, что Мэри, пожалуй, немного глуповата. Впрочем, тут же одернула она себя, ее тоже вряд ли можно назвать образчиком здравомыслия.
– А вот мистер Брэдфорд родом из Нью-Йорка, – продолжала Мэри. – Это правда, что он один из знаменитых нью-йоркских Брэдфордов? Ах, он кажется чересчур молодым и красивым для главы такого громадного предприятия! Но мой Роберт сказал, что так оно и есть. Впрочем, вы в Калифорнии к этому привыкли. Там так легко нажить себе состояние – как, к сожалению, и потерять. Чем дальше к востоку, тем степеннее люди.
Ощутив, что ее улыбка застыла, Делия постаралась придать лицу более естественное выражение, при этом лихорадочно припоминая подслушанные обрывки разговора мистера Брэдфорда с Шарпом.
– Кент унаследовал это предприятие. Я все еще мало знаю о его деловой жизни. У нас было много других, более интересных тем для разговора.
– Разумеется, – охотно согласилась Мэри. – Бизнес – самая скучная вещь на свете, к тому же женский разум для него попросту не приспособлен. Роберт все время мне это повторяет.
Делия придержала готовые сорваться возражения. Она всегда считала, что создана для бизнеса, и уж если на то пошло, дела шли у нее куда лучше, чем когда-то у ее отца.
– Значит, ваш свекор уже в лучшем мире? Какая жалость! – продолжала трещать Мэри. – Вы подумайте, опять совпадение! Вы ведь тоже сирота. Но хоть мать-то у вашего мужа жива?
Увы, мистер Брэдфорд ни разу не упоминал о своей семье в ее присутствии. Только сейчас Делия сообразила, какое это досадное упущение. Она утешила себя тем, что это в конечном счете не важно. Когда истина всплывет, она уже будет далеко.
– Жива и как раз живет в Нью-Йорке, – сказала она, надеясь все-таки, что не слишком ошибается. – Надо думать, удивление не помешает ей заключить меня в материнские объятия.
Ей вдруг пришло в голову, что все не так просто, что ее могут поймать на лжи немедленно, как только мистер Брэдфорд заговорит о своей семье с любым из их компании. Нельзя допустить, чтобы их версии разнились! Не стоит пробуждать в людях подозрения своей странной неосведомленностью. Где-то поблизости бродит пассажир с тростью. Правда, в обеденном салоне он не смотрел в ее сторону, но может и посмотреть, если о ней начнут шептаться.
– Как печет солнце! – воскликнула Делия. – Прошу прощения, но мне придется сходить за шляпкой. Не хочется испортить лицо солнечным ожогом.
Мэри понимала это как нельзя лучше и охотно извинила новую знакомую, надеясь возобновить разговор чуть позже.
– Если вы не вернетесь, я пойму, что вы с мужем приятно проводите время, – добавила она на прощание, игриво хихикнув.
Делия залилась краской, но успела вовремя отвернуться. Помимо легкой россыпи веснушек, природа наградила ее очень белой кожей. Малейший всплеск эмоций тут же отражался на лице, и приходилось постоянно следить за этим, чтобы не выдать себя. Например, покраснеть в разгар деловой беседы было бы совсем некстати.
Делия считала, что давно научилась держать свои чувства в узде, почему же игривое замечание Мэри Паттерсон так легко выбило ее из колеи?
Размышлять над этим как-то не хотелось.
Несносен? Это он-то? Кентон и вообразить себе не мог, чтобы кто-то высказал о нем подобное мнение. И уж тем более он никак не ожидал услышать его из уст женщины. До сих пор он считался одним из наиболее честных и благоразумных людей, к тому же был известен своими щедрыми пожертвованиями на благотворительные нужды. Его везде охотно принимали… Надо же придумать такое – несносен!
Возмущенно хмыкнув, Кентон оперся о перила и устремил взгляд к горизонту, где плавно плыли пухлые белые облачка. Надо держать ситуацию под контролем. Нельзя позволить этой неприятной особе манипулировать им… во всяком случае, не стоит заходить в этом дальше, чем он уже зашел.
