Книга Швейцарские горки. Испанский сапог - Александр Звягинцев

Мысленно воссоздавая событие преступления, следователь должен допускать самые разные варианты поведения преступника.

До Берна он решил добираться на поезде и потому отправился к железнодорожному терминалу, расположенному прямо в аэропорту. Там он приобрел Swiss Pass, специальный билет для иностранцев, по которому можно ездить на чем угодно – поезде, троллейбусе, автобусе, – и сразу сел в вагон, потому что до отхода поезда оставалось несколько минут.

Поезд незаметно тронулся, за окном замелькали нереально красивые швейцарские виды. Ледников прикрыл глаза…

В Берне был уже поздний вечер. Устроившись в гостинице «Bellevue», Ледников позвонил в Москву. Он знал, что отец будет ждать его звонка.

– Я устроился, – сообщил он, глядя в окно на нервно пульсирующую рекламу ресторана «Casino» на другой стороне улицы.

– Будь очень осторожен. Тебе надо было взять какое-нибудь командировочное удостоверение на всякий случай.

– Взял. Я тут как специальный корреспондент популярного еженедельника, занимающийся подготовкой материала о русских эмигрантах.

– Это хорошо.

– Наверное. Только вряд ли спасет в случае заварухи.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился отец.

– Ничего конкретного. Извини, это была не удачная шутка. Больше не буду.

– Чем собираешься заняться?

– Тут, как ты понимаешь, есть мини-бар, и я намерен изучить его содержимое. А потом познакомиться с ним поближе.

– Не увлекайся.

– Торжественно клянусь. А потом завалюсь спать, сегодня уже поздно что-либо делать.

– Позвони завтра, я постараюсь раздобыть какую-нибудь информацию.

– Договорились.

Изучать содержимое мини-бара Ледников даже не стал. У него была бутылка Chivas regal, приобретенная еще в самолете. И этого было вполне достаточно. Однако он сначала занялся делом – набрав телефон госпожи Абрамовой, он сухо представился и сказал, что будет у нее завтра утром. Говорил он тоном строгого следователя, и госпожа Абрамова, на которую это явно произвело впечатление, обещала никуда не отлучаться.

Разбудил Ледникова стук в дверь. Накинув гостиничный халат, он подошел к двери и, прежде чем открыть, на всякий случай спросил по-немецки:

– Was ist los?

– Именем революции – откройте! – гаркнул вдруг за дверью чей-то наглый голос. – К вам ЧК! У нас мандат.

Шутить так в швейцарской гостинице мог только один человек. Он и стоял в коридоре. Юрка Иноземцев, дворовое прозвище Немец, лучший друг детства. Когда-то он важно объяснил Ледникову, что старинный род их идет от некоего рыцаря-иноземца, который вышел из варяжской земли и поступил на службу к князю московскому. Немец поразил тогда каким-то особым, удивительным взглядом на мир, с которым до этого Ледникову приходилось сталкиваться только в книгах. Но Немец был вполне реальным, дерзким, до крайности самоуверенным доказательством, что мир этот с его законами вовсе не пропал бесследно, не развеян во прахе и тьме времен и с такими наследниками, как Немец, продержится еще долго. С юности у Немца было множество подруг, но почти не было друзей. Ледников был один из очень немногих. А может, и единственный.

Учился Немец, знавший три языка, в МГИМО. После крушения социализма откуда-то объявилось множество его родственников, всякие там ветви, колена, роды, в том числе и за границей, так что после института он убыл на государственную службу прямо в город Париж. Но служить ему довелось недолго. Из-за нескольких скандалов, порожденных слишком вольным поведением и демонстративными связями с недобитыми родственниками, он плюнул на госслужбу, получил при содействии «графьев», «светлейших» и кузенов вид на жительство во Франции и занялся антикварным бизнесом. Началось все с огромной коллекции, которую ему оставил некий дальний родственник, как нарочно, наследник одной из самых славных российских дворянских фамилий. Когда на ее основе Немец открыл салон «Третий Рим», к нему потянулись и другие эмигранты. Многие отдавали старинные вещи совершенно бесплатно – лишь бы не пропали, потому как их офранцузившимся потомкам они были совершенно без надобности.

Но на самом же деле «Третий Рим» был для Иноземцева только прикрытием. В условиях свободного мира в нем окончательно возобладал авантюрист и искатель приключений, высокомерно убежденный в своем превосходстве над всеми и в праве вертеть чужими судьбами. Правда, авантюрист с принципиально патриотическими убеждениями. Против своего любезного отечества Немец, несмотря на прозвище, никогда не работал.

Немец специализировался на новых русских эмигрантах, которые обосновались в Париже и на Лазурном берегу. Он собирал на них досье, выяснял связи, истоки и способы обогащения. Среди его «подопечных» был весь набор постсоветских нуворишей. Сам он приобрел среди них славу человека, для которого в Париже все двери открыты. Несколько раз на предоставлении конфиденциальной информации он заработал очень хорошие деньги и был теперь вполне обеспеченным человеком.

Российские спецслужбы, мимо которых не прошли его таланты, предложили ему сотрудничество – великосветские и деловые связи делали его весьма ценным источником информации. Он не нашел весомых причин им отказать. Но с улыбкой поставил в известность, что поддерживает связи и с людьми из французской контрразведки.

В общем, Немец представлял из себя некую спецслужбу из одного человека с неограниченной сферой деятельности и неясными никому, кроме него самого, полномочиями. Помощь он мог оказать любую. Если находил это нужным.

Несмотря на привычные шуточки, Немец смот рел на Ледникова своими прозрачно-холодными глазами совершенно серьезно. Он словно не изменился со школьных времен – такой же худой, стремительный, гибкий, словно стальной трос, скрученный из множества прочных отдельных нитей. Никого не боящийся, ничего не стесняющийся, но при этом холодно-рассудочный, непрерывно считающий варианты, словно запущенный компьютер. Единственный теперь человек, которому Ледников мог доверять абсолютно, от которого можно было ничего не скрывать.

Увидев на подоконнике початую бутылку Chivas regal, Немец немедленно оценил размер нанесенного содержимому ущерба.

– Ну что ж, сто пятьдесят граммов на ночь – это терпимо. Если, конечно, данная бутылка первая…

– Единственная, – успокоил его Ледников. – Уходить в запой, как ты знаешь, не в моих правилах и пить «с горя» тоже.

– И правильно, – похвалил Немец, все так же пристально разглядывая Ледникова.

С Разумовской он был знаком, но вполне шапочно. Хотя, разумеется, прекрасно знал, кем она была для Ледникова. И лучше кого-либо понимал, в каком он теперь состоянии.

– Немец, ты же был в Марокко? Как ты здесь-то оказался?

– У тебя телефоны молчали, я позвонил твоему отцу, он сказал, что ты улетел в Берн. Я сел на самолет… Из аэропорта еще раз позвонил твоему отцу, он сказал, что ты остановился в «Bellevue». Ну да это все ерунда. Давай сразу перейдем к делам. Какие у нас планы?