Его слова застали ее врасплох.
Она напрашивалась на комплимент? Но, еще не успев услышать его, уже покраснела. А когда услышала, то растерялась, не зная, как его истолковать.
– Вы – единственная женщина, с которой я в состоянии часами обсуждать волнующие меня проблемы, – сказал Даниель. – Мне нужны не просто тщательно отобранные сухие научные факты и аргументы. Мне необходимо видеть в лице партнера, видите ли, признаки жизни, следы неподдельного интереса. – Он протянул ей четыре листа бумаги с отпечатанным текстом. – Сперва прочтите вот это. И поразмышляйте. А потом позвоните мне. Вот мой новый телефонный номер. Надеюсь, вы позвоните скоро. Я годами мечтал о нашем сотрудничестве, только не мог найти достойной вас темы. Надеюсь, вы согласитесь. Я был бы чрезвычайно счастлив.
Четыре часа спустя, когда Лукас завел машину в гараж, Иоланда как раз пыталась вникнуть в содержимое заметок Даниеля. Но мысли ее гораздо больше занимал мотив, скрытый за предложением Даниеля, чем его сущность. Он нуждался в ее помощи и содействии только потому, что она историк? Иоланда без конца прокручивала в голове его слова. В свое время она посмеялась над словами Лукаса, что Даниель любит ее сильнее, чем собственную невесту, но что-то такое все-таки она чувствовала, и ей льстило, что в ее годы она все еще может быть желанной. Но теперь, когда она лежала одна в своей кровати, это чувство переросло в панику. Она с радостью взялась бы за работу над книгой. Она устала учить истории деток, которых больше волновали ее голливудские версии. Этот проект повысил бы ее самооценку. Но что, если Даниель руководствуется не только деловыми мотивами?
Иоланда протяжно вздохнула и велела себе сохранять спокойствие. Предложение Даниеля абсолютно невинно. «И не позволяй, ради всего святого, гормонам сбить себя с толку», – сказала она себе твердо.
Но когда она услышала, как открывается дверь гаража, то погасила ночник, словно испугавшись, что гормоны и мысли, ими возбуждаемые, ясно отразились на ее лице. И только когда услышала, как дверь гаража закрывается снова, то удивилась, почему Лукас вернулся сегодня домой так рано. Что-то случилось? Она закрыла глаза, чтобы лучше слышать его шаги. По звуку его шагов она сразу поймет, чего ждать.
Пока она ждала, когда муж поднимется в спальню, в ее мозг тихо проникли разные другие ночные звуки, и она медленно погрузилась в сон.
9
Всякий раз, вернувшись домой, Лукас принимал душ, чтобы избавиться от запаха рыбы, которым за день успевали пропитаться его волосы и одежда. Так что когда сон наконец пришел к нему и он ступил на землю, которой нет ни на одной географической карте, он поймал себя на том, что ищет душ, чтобы принять его, прежде чем встретится с Зефирой.
Город спал, укрытый снежным одеялом, улицы были пустынны, как всегда зимними ночами, когда столбик термометра опускается до предельных отметок. Сугробы тускло отражали свет фонарей, дул свирепый ветер, бросал в лицо острые, словно маленькие ножички, снежинки.
На другой стороне улицы, напротив ресторана, где он провел лучшие годы своей взрослой жизни, приумножая скромное состояние, которое теперь полностью обесценилось в его глазах, на автобусной остановке припарковался серебристый «боинг». На посадку выстроилась длинная очередь, люди притопывали от холода ногами. Он крикнул им – где здесь душ? Но никто его не услышал. Он помахал им рукой, но его не замечали.
Тут из-за сугробов возник его домашний врач. Он пожал Лукасу руку и пожелал счастливого путешествия. Лукас сказал:
– Прежде мне бы надо избавиться от запаха рыбы.
Где я тут могу принять душ?
– У вас не остается времени на душ, – возразил доктор. – Просто снимите пальто.
Лукас взглянул на свое пальто – на нем были оборваны все пуговицы, кроме одной, и его сверху донизу покрывала рыбья чешуя. Но все-таки он содрогнулся при мысли о том, что придется снять пальто в такую морозную и метельную ночь. Очередь на остановке стала быстро укорачиваться, а двигатели самолета мощно взревели. Он крикнул: «Подождите меня!» И схватился за оставшуюся на пальто пуговицу, но пальцы застыли на холоде, и расстегнуть пуговицу не удавалось. В бессильной ярости он принялся рвать полы пальто, но оно было все клейкое и скользкое. А самолет тем временем начал разбег. «Подождите!» – снова крикнул он, бросаясь через улицу. Но тут на светофоре вспыхнул зеленый свет, «боинг» взлетел и быстро исчез в темноте ночи.
Когда Лукас опустил взгляд, то увидел, что автобусная остановка исчезла тоже. Исчез и его ресторан. И вся улица. Куда бы он ни поворачивался, он не видел ничего, кроме бесконечных сугробов. Нигде не было ни проблеска света, ни малейшего признака жизни.
Проклятая пуговица!
Он начал карабкаться через сугробы, окликая Зефиру по имени.
– Ты имеешь полное право сердиться и не отзываться, – бормотал он. – Я уже три раза тебя подвел. Я сам к тебе приду. Только подай мне знак. А я сделаю все остальное.
И он прислушался, ожидая ответа. Но его окружала зловещая ночная тишина.
Лукас уже решил, что ему суждено умереть медленной смертью в этой безлюдной ледяной пустыне. Но тут увидел, что по снегу, ныряя в сугробах, движется цепочка открытых спортивных автомобильчиков, словно на «американских горках». В машинах определенно сидели люди.
Не знак ли это, на который он надеялся? Неужели кефира решила все-таки дать ему еще один шанс?
Когда караван поравнялся с ним, он вскочил в первый автомобиль и обнаружил, что сидит рядом с Элен Дюваль, одной из давних посетительниц «Талассы».
– Бедняжка, – сказала она. – Да у вас зуб на зуб не попадает. – И она осторожно подула ему в лицо, чтобы его согреть.
– Не слишком усердствуй, – раздались голоса сзади. – Мы тоже хотим подышать ему в лицо.
Лукас бросил взгляд назад через плечо. Во всех автомобилях сидели сплошь одни дамы. Но в темноте он различил черты только одной из них, сидевшей непосредственно за ним на заднем сиденье, – Моны Дэвис, престарелой актрисы, непомерно увлекавшейся узо и китайской философией.
– Истинное в пустоте, а пустота истинна, – сказала она, откровенно кокетничая.
Тем временем цепочка машин начала взбираться, словно гигантская гусеница, вверх по фасаду непонятно откуда появившегося здания. Достигнув верха, прогрохотала вдоль низкой перекладины, ограждавшей крышу, резко поворачивая на углах, затем исполнила великолепный маневр, устремившись вниз по отвесной стене небоскреба. И в этот момент Лукас углядел вдали море! Он привстал с сиденья. Последние два раза, когда он видел Зефиру, она всегда была рядом с водой.
– Стойте! – воскликнул он.
Но Элен не стала останавливать караван.
– Сидите, – велела она, хватая его левую щиколотку. – Я отполирую вам ботинки не хуже, чем чистильщик на Лакки.
Лукас попытался высвободить ногу. Но это оказалось не таким простым делом. К тому же Элен велела Моне схватить его за вторую ногу.
